Журнал «Если» - «Если», 2008 № 02

— Я не техник, — высокий свернул светящуюся бухгалтерию и поднял одну бровь. Черт! Она возбуждалась даже от этого. Лучше бы ей действительно уйти отсюда и отправиться в поход по барам, чтобы спустить накопившийся за два года пар… — Но червоточина, которую вы захватили… изменилась. Я не уверен, в чем именно была трудность, но когда корпорация пыталась сделать «рот» червоточины достаточно широким, чтобы в нее мог пройти корабль — такой, как ваш, например, — это каким-то образом придало червоточине момент вращения. В результате появилась червоточина нового типа.

— Какого типа? — осторожно спросила Клэр.

— Скорости ее вращения достаточно для того, чтобы изменять саму природу пространственно-временной геометрии. — Высокий пожал плечами, как будто изменяющиеся червоточины были чем-то вроде погоды, мол, «что с ней поделаешь?» — и зевок.

— Эй, я наемный буксировщик. Я сняла эту червоточину с ее насеста на магнитной дуге и оттащила к Земле. Вот и все, что я знаю. Точка.

— Да, но вы обладаете определенным талантом работы в неожиданных ситуациях. Именно то, что нужно корпорации. И немедленно.

— Потому что?…

— Потому что некоторые правительственные учреждения хотят заполучить червоточину.

— Земные ученые.

Еще одно пожатие плечами в духе «что тут поделаешь?». Очень выразительно. Этому парню надо бы на сцене выступать.

— Они обратились к Организации межпланетных наций.

Она позволила тишине вырасти. Это был важный момент. Во многих переговорах искусные паузы делали большую часть работы. Пусть тишина продолжается… а затем…

— Трудно, наверное, танцевать на струнах, натянутых аж до самой Земли.

Высокий вновь пожал плечами, не отрицая этого. Худой и мускулистый, он был самым привлекательным мужчиной, которого она видела за эти годы. А также и единственным мужчиной. Если не считать толстяка, который с таким же успехом мог находиться сейчас хоть на Плутоне. Она посмотрела на высокого, размышляя, хорош ли он во всех делах или же только в определении социальных сигналов. На Клэр были надеты обтягивающие кожаные штаны тигровой раскраски, но никто из двоих не бросил на них ни единого взгляда. Старое доброе женское правило гласило: ни один парень не должен замечать, какая на тебе обувь, а если заметит, значит, это не тот парень. Высокий ничем себя не выдал. Ни эмоций на лице, словно в покере, ни взгляда в глаза — ничего.

Он осторожно произнес:

— Научный совет Организации межпланетных наций получил связывающий нас по рукам и ногам судебный запрет, который вступит в силу через… — высокий посмотрел в сторону, наверное, сверяясь с часами, возникшими в его внутреннем зрении, — семнадцать часов.

— Семнадцать часов…

— И сорок восемь минут.

— Никто не сможет…

— Вы сможете, — заявил он, внезапно заторопившись. — У вас есть опыт. А наши техники уже пробовали все, что умели, но безрезультатно.

— Кто-нибудь погиб?

Его лицо стало бесстрастным.

— Я не могу обсуждать это. Правовые вопросы…

— Ладно, ладно, — она чувствовала, как агрессия покидает ее. Какого черта, в конце концов! Она спала почти всю обратную дорогу до Луны, возвращаясь после неудачи с кометой. Она отдохнула и сыта. Был, конечно, и голод другого рода… Душ можно сократить. Пойти по барам, найти парня, переспать с ним, затем сесть на «Серебряный люггер»…

— Хорошо, я в деле, — она уперла руки в бока, принимая командную позу. — Но нам нужно кое-что обсудить.

— Времени мало, но мы готовы.

Она рубанула рукой воздух, указывая на толстяка, который недовольно надулся.

— Ты уходишь, он остается. И мы вдвоем обсуждаем сделку, мое вознаграждение. Ведь корпорации нужно, чтобы все было выполнено как можно скорее, так?

— Хм… да, — глаза высокого блеснули. Ее намерения настолько очевидны?

Что ж, пожалуй… Это сэкономит время им обоим. Да, можно пожертвовать походом по барам. Но не душем.

— Давай… давай сделаем это, — выпалила она.

Может, душ на двоих?

— Мы должны двигаться внутрь или наружу? Эта червоточина изменяет саму структуру пространства-времени вокруг себя. Теоретики предсказывали подобное. Я чувствую, как нас тянет. Здесь небезопасно.

— Если как следует задуматься, то безопасных мест не бывает, — она вспомнила высокого. «Некоторые вещи на самом деле лучше, чем кажутся. Может, выяснится, что в этой червоточине нет ничего опасного, когда ты через нее проскочишь. В конце концов, ни один из зондов не был достаточно сообразительным. Искусственный интеллект весьма искусен, но у него нет интуиции. Нет животных инстинктов».