Виталий Каплан - Полоса невезения

Боль заливает тебя крутым кипятком, рвется наружу, мечется и не может отыскать выхода, глаза почти не видят, на них стекает жижа с волос, словно адский шампунь, изготовленный сумасшедшим химиком. Где-то там, в мутной дали, проползают шершавые стены и редкие лампы, закрытые не плафонами, а решетками, как в переходах на городских окраинах.

Коридор, я плохо помню тебя, но узнаю всегда и везде...

Мерные шаги. Димка! С отросшими волосами (не смог я выгнать его в парикмахерскую, а в "Веге" оболтуса стригли!), глаза опущены в пол и, похоже, внимательно считают плиты. Руки заложены за спину, сзади идет конвоир.

Тишина, долгая, вековая... Такая, наверное, бывает в аду, где лишь одна пустота, ты ждешь, а с тобой ничего не случается. Ничего, никогда, никогда...

- Вы кто? Вы "Струна"? - угрюмо спрашивает Димка, но получает лишь "Иди!" и сильнейший тычок в спину. Конвоир знает, что это уже не ребенок. Высокая Струна, источник добра и света, отлучила его от детства. За того, кто продавал смерть, уже бесполезно бороться. Можно лишь бороться с ним.

Он должен идти туда... Туда, Где Примут Решение.

- Этот человек... сопровождающий... - голос рыжего Костика прозвучал ниоткуда, мальчишка остался там, в Мраморном зале, а я... где сейчас я? Он единственный из отдела служил раньше в следственном.

Я вгляделся. Свет очередной зарешеченной лампочки пробежал по лицу конвоира...

Валуев Игорь, человек "Струны". Отдел нестандартных воспитательных акций.

Это было написано на маленькой нагрудной карточке, пропуск к минус первому ярусу, но мне не требовалось читать, я и так узнал его: эти очки, этот странный холодный взгляд.

Так не может смотреть убийца, бандит или тайный агент КПН. Так не смотрят обычные люди "Струны"... Неуловимый мститель, вчерашний интеллигент и очкарик, поэт, на новом витке революции оказавшийся в департаменте безопасности. Он уже не поэт, он кует людям новое счастье. Теперь изо всех сил он будет казаться жестоким, расчетливым и холодным... ибо другой поэт сказал: "Помой руки и положи в холодильник сердце".

Он морально готовился. Может быть, не спал ночами, кусал подушку, задыхаясь от страха, стыда и надежды. Он избивал бамбуковой палкой Врага Детей - Константина Демидова... Он ли? А почему нет? По времени совпадает. Вряд ли у "Струны" слишком много палачей... пока, во всяком случае. Он готовился стать солдатом, чтобы придуманная им сказка стала былью... Он. Он ждет приказа - набросить струну, ту самую, назначенную очередному маньяку или бандиту. Набросить на Димкину шею...

Но зачем? Кто на самом деле заварил эту кашу, а главное, кого собрался ею кормить? Такой вот короткий поводок для Главного Хранителя? Для дрессированного короля Демидова? Это и есть их "подстраховка"?

- Он не сделает этого. Он не решится убить ребенка, - шептал над ухом мой рыжий тезка. - Просто будет пугать. Успокойтесь, Константин Дмитриевич. Держитесь, вам надо быть осторожным...

"Струна" создавалась во благо. Благо ее просто. Опытнейший убийца Сайфер никогда бы не поднял руки на ребенка. И не только он, согнувшийся под грузом своего тайного горя. Никто. "Струна" - благо. Но лишь до тех пор, пока у нее есть черта, линия, за которую можно спрятаться. Полоса, отделяющая жизнь от безумия. "Струна" не сможет стать палачом и судьей для страны. Не сможет, пока не сломает свои же оковы.

И вот идет он, человек, готовый сделать это... Человек, переступивший себя. Ради... Он сам не знает, ради чего.

А ради чего я? Какое мне дело до этих дрязг, до интриг, до завтрашней телепрограммы? Не всё ли мне равно, кого увидеть на экране: вороватых ли чиновников и страдающего похмельем Законноизбранного - или Лену в окружении хищно озирающейся охраны и адъютанта Мауса с чемоданчиком Верховного Командующего...

Да, мне есть до всего этого дело. Как только я буду знать - Димку всё это не коснется...

- Стой, Костик! - Ленкин голос дрожит испугом. - Это опасно, не делай! Ты что, с ума сошел?

Она боялась. То ли за себя, то ли за свое великое дело, то ли... за меня.

- У него же оружие есть! - кричу я Костику, влетая в какой-то поток, вновь закруживший меня по залу.

- Трусишь? - усмехается рыжий тезка, и в словах его звучит что-то похожее на обиду.

- Я думаю, чем мне драться! - доказывать ему что-либо нет ни сил, ни желания, ни, главное, времени.

- Ты ведь Хранитель. Неужели забыл?

Какой глупый ответ. Или он снова корит меня за бездействие?

- Ты же человек "Струны". Струны, понимаешь? Ну неужели ты такой дурак?