Александр Карапанчев - Братья с Левса

Потом мы пошли к озеру цвета свежей крови. В нем отражалось небо, которое придавало озеру сиреневый оттенок. Мы знали, что рыбы, моллюски, вся водяная флора обладают разумом и являются полноправными членами левсианского общества, а водные человекообразные твари идут в ход так же, как мы употребляем рыбу и водоросли. Мы даже ходили на рыбалку: в сетях трепыхались обтекаемые человеческие тельца с личиками в костяных щитках.

Издалека они напоминали персонажи картин Босха. Абсолютно излишне было спрашивать, обладают ли разумом и управляемыми эмоциями деревья и животные на Левее. Наверняка нам будет задан контравопрос. И все эти наши братья по природе, но не предназначению, рубились, варились, шли в употребление тысячами способов, мысль о которых приводила нас в ужас. Множество вопросов возникало и у хозяев при виде кожаных одежд, мяса, варенья, натюрмортов с цветами и дичью, деревянных скульптур на нашем корабле. Мы избегали их посещений.

В лесах бегали, ползали, скулили и ревели троглодиты. Может быть, в них зрело зерно будущей цивилизации. Сопровождающая нас птица, чтобы позабавлять гостей, сбила что-то мелькнувшее тенью над озером. Оказалось, что это летающее существо напоминало херувимчика с древних икон. Хозяева объяснили, что оно редчайшее и вкуснейшее пернатое на планете.

Пион сунул окровавленного херувимчика в кулинарный отсек амфибии, и вскоре нам были поднесены дымящиеся блюда с гарниром из овощей, чьи яркие шаровидные куски очень походили на разноцветные человеческие глаза. Мы отказались от еды, и блюда с достоинством унесли, чтобы потом смаковать их с теми же мыслями, с которыми мы едим глухариный паштет.

Машина пролетела над деревьями, смотрящими нам вслед. Какойто лесной обитатель кричал почти человеческим голосом, подчеркивая тяжелую тишину.

Мы молчали. Перед глазами у нас еще стояло зрелище, как херувимчик бьет крылышками, что заставляло нас содрогаться.

Впереди блеснула безбрежная красноватая ширь океана. В воздухе слегка запахло солью и йодом, перебиваемыми запахом левсианской нефти.

Мы снизились над близким перелеском. Деревья здесь не были стройными и гордыми, как в заповеднике. С умело скрываемой неохотой наши сопровождающие согласились рассмотреть с нами эту местность, и аппарат пошел на посадку в плавном круге.

Чувствовалось, что у некоторых деревьев не было глазных яблок под веками, обтянутыми смертельно-бледной и тонкой кожей со струпьями.

Мы увидели особи, изгнившие до плеч, до пояса или с однойединственной кривой ногой. А другие, как нам нехотя сообщили, родились уродами. Каких только уродов там не было: абрахиусы, акардиакусы, акормусы, акраниусы, амелусы - исчадия без рук, сердца, тела, черепа и ног! Мы будто попали в ;кунцкамеру человеческих уродств.

Кошмар длился без конца. Под великолепными глазами какогонибудь дуба мы замечали отсутствие челюсти. В шуме неоромантического плеска океана лесная пуща скрывала аморфусов - уродов с бесформенными телами.

Они напоминали куски теста: из коленей торчали носы, на спинах темнели растянутые до безобразия пасти. Иногда слышался глухой стук - это падало дерево, само собой, без вмешательства цивилизованной силы.

Птица и пион старались воспрепятствовать нашему дальнейшему пребыванию в этом природном концлагере. Мы прошли мимо стайки девушек с серебряными кудрявыми волосами. Эти очаровательные создания могли быть счастливым исключением в лесу, если бы от шеи до талии их тело не напоминало нечто среднее между шаром и смятой подушкой: у них не было ребер.

Последнее, что мы успели рассмотреть - это две руки соседних деревьев, протянутые к нам. Приветствовали ли они нас. или же молили о прощении и помощи?

Позднее, увидев их во сне, мы просыпались в ледяном поту.

Одна рука имела фантастические длинные тоненькие пальцы, как паучьи лапки. Другая же была ненормально крупной даже для местных пропорций: с отекшей кистью, гигантскими костяшками, рука акромегала размером чуть ли не вполовину тела.

Пока мы летели к порту Воркона, то нам в голову приходили тысячи примеров упадка, виденных во время предыдущих посещений.

Растения, звери и птицы не только рождались уродами, но и приобретали различные болезни. Язвы, более жестокие, чем гарпии, больные суставы размером с голову, смертоносная гемофилия, припадки, после которых уже не встать, абсцессы, тиф, подагра, опухоли. Это были организмы, разъеденные беспощадным гребком, нефриты, болезненные как порез ржавым скальпелем, отщепление ретины, отсутствие органов чувств, координации движений, половых признаков и влечений, анизотропность, то есть все, против чего земная медицина боролась с самого своего возникновения.