Для пассажиров колесницы это путешествие было не слишком приятным. На мощеной булыжником дороге, приспособленной для конных, немилосердно трясло. Окованные железом колеса периодически застревали в сточных желобах, перерезавших мостовую.
Возница и пассажир, сидевшие бок о бок на обитой войлоком доске, неистово тряслись, то и дело наваливаясь друг на друга. Но гораздо тяжелее было тому, кто лежал ничком на полу со связанными сзади руками.
-- А ну, лежи тихо, грязный варвар, или я сейчас успокою тебя дубинкой! -- Угрозу возница тут же подкрепил сильным ударом тяжелой рукояткой кинжала.
-- Кром! Я ведь сейчас сдохну! -- Крик того, кому достался удар, приглушило грубое войлочное одеяло, наброшенное сверху на пленника.-- И так дышать нечем!
-- Тихо, киммериец! -- Голос пассажира, одетого в черный плащ, был как всегда спокойным и невозмутимым.-- Барон приказал, чтобы ни одна живая душа тебя не увидела, иначе ты уже не будешь нужен барону. Тогда тебя ждет участь, которая больше соответствует твоему положению в мире и твоим недавним преступлениям. Если будешь лежать спокойно, еще поживешь немного,-- Маршал Дарвальд презрительно посмотрел вниз.-- Не суетись и не пытайся распутать свои веревки. Мы почти приехали.
Возница присвистнул и тряхнул поводьями, подстегивая трех гнедых жеребцов. Колесница покатила по бревенчатому мосту, казавшемуся гладким, как полотно по сравнению с мощеной булыжником дорогой. Конан услышал оклик, краткое приветствие и скрип открываемых ворот, затем колесница остановилась.
С Конана сдернули одеяло и выволокли из колесницы в густую грязь. Он упал на одно колено и, с трудом сохранив равновесие, резко выпрямился. Маршал двинулся к большому высокому зданию, похожему на мрачный дворец или на крепость; возница подтолкнул Конана в том же направлении. Варвар глянул на него так, что тот отпрянул, забыв о связанных руках пленника. Конан огляделся вокруг, разминая затекшие конечности, затем мрачно пошел вперед в сопровождении своего конвоира.
Входная дверь была открыта, и изнутри на каменное крыльцо лился уютный желтый свет. Но маршал Дарвальд не обратил никакого внимания на этот знак гостеприимства и, подойдя к обитой железом небольшой двери, хорошо спрятанной в глубокой нише, вытащил ключ и вставил замок. Дверь с тихим шорохом открылась, все трое прошли в большую, хорошо освещенную прихожую. Сквозь арочный проем Конан увидел просторный, богато украшенный холл с яркими цветными гобеленами и массивной лестницей посередине.
-- Закрой двери,-- приказал маршал,-- и возница закрыл на засов сначала дверь, через которую они вошли, а затем поспешил прикрыть массивную резную дверь, ведущую в зал.
Дарвальд жестом приказал Конану сесть на скамью, тянущуюся вдоль стены, а сам остался стоять рядом.
-- Эй, киммериец,-- Маршал пристально взглянул на своего пленника.-- Когда тебя схватили, при тебе были монеты Заморы и золотые драхмы Бельверуса. Ты тогда болтался на юге, ведь так?
Северянин неопределенно кивнул. Он знал, что в немедийской столице был совершен ряд кровавых преступлений, которые запросто могли повесить на него.
-Отвечай, когда с тобой говорят! Как долго ты был в Динандаре?
-- Да дней двенадцать,-- Конан опустил глаза в пол, чтобы взгляд не выдал его.
Маршал задумчиво -- потрогал усы.
-- У тебя есть какие-нибудь родственники или знакомые в Немедии?
-- Нет,-- Конан про себя немного удивился вопросу.
-- Ты уверен? Может быть, каких-нибудь женщин из твоей родни привозили на юг как невест? -- Дарвальд наклонился, глядя пленнику в глаза, но на лице варвара было только мрачное недоумение. Не дождавшись ответа, маршал выпрямился.-- Ну, хорошо, парень. Вот ты пришел с северных равнин, и что ты думаешь о чудесах нашей цивилизации? -- Он улыбнулся с каким-то новым, фальшивым оттенком сердечности.-- Тебе нравятся хайборийские земли?
Юный варвар несколько мгновений размышлял, затем посмотрел Дарвальду прямо в лицо.
-- Не знаю... я никогда не видел такого богатства, как в южных городах. Впрочем, как и грязи, мерзости и нищеты,-- с трудом проговорил Копан, удивленно мотая головой.-- В Киммерии, конечно, тоже случается голод, могут голодать целые племена, но уж если они процветают, то процветают все вместе. А здесь честные люди умирают с голода, а прожорливые богачи жируют за их счет.
Глаза Дарвальда сузились от отвращения.
-- Тебе бы лучше оставить эти рассуждения в своих снежных болотах, приятель, а не то в Динандаре за это могут вырвать язык,-- Он помолчал, затем, с любопытством взглянул на Конана.-- Однако ты довольно неплохо говоришь по-немедийски. Как тебе удалось выучить его?
Читать дальше