Айзек Азимов: Благое намерение

— Твои партийные активисты без конца твердят о Древней Греции доатомной эры, — сказал министр обороны. — Утверждают, что греки были прекрасными людьми, самым культурным и образованным народом своего времени, а может, и всех времен. Древние греки вывели человечество на дорогу, с которой, оно окончательно не, сошло до сих пор. У них был лишь один недостаток: они не могли объединиться. Потом их завоевали, а сами они вымерли. И мы следуем их путем, так?

— Ты хорошо усвоил урок, Джеф.

— А ты, Дик?

— Что ты имеешь в виду?

— Был ли у греков общий враг, против которого им следовало объединиться?

Альтмайер молчал.

— Греки сражались с Персией, могучим общим врагом. При этом немало греческих государств сражались на стороне персов.

— Да, так, — промолвил наконец Альтмайер. — Некоторые считали победу персов неизбежной и хотели оказаться на стороне победителя.

— С тех пор люди не изменились, Дик. Почему, по-твоему, диаболы прибыли к нам? Что мы с ними обсуждаем?

— Я не вхожу в правительство.

— Не входишь, — прорычал Сток. — А я вхожу!.. И знаю, что Лига Веги вступила в союз с диаболами.

— Не может быть! Никогда не поверю!

— Может. И есть. Диаболы согласились предоставить им пятьсот кораблей в любой момент, как только они вступят в войну с Землей. Взамен Вега отказывается от всех притязаний на Нигеланское звездное скопление. Так что, если бы тебе удалось убить диаболов, война бы, конечно, началась, но половина человечества сражалась бы на стороне так называемого общего врага. Мы пытаемся этого не допустить.

— Я готов к суду, — медленно проговорил Альтмайер. — Или меня казнят без него?

— Как был дураком, так дураком и остался! — всплеснул Сток. Если мы тебя расстреляем, ты станешь мучеником. А вот когда мы расстреляем всех твоих помощников, тебя заподозрят в сотрудничестве с государственными службами. Как предатель, ты будешь для нас совершенно безвреден.

Таким образом, пятого сентября 2788 года Ричард Сайама Альтмайер после короткого тайного судебного заседания был приговорен к пяти годам тюремного заключения. Он отбыл полный срок. В год, когда он вышел на свободу, Джеффри Сток был избран Координатором планеты Земля.

Симон Девуар не находил себе места. Это был маленький человечек с песочными волосами и покрытым веснушками румяным лицом. Он произнес:

— Жаль, что я согласился встретиться с вами, Альтмайер. Вам это не принесет никакой пользы. А мне может навредить.

— Я уже старик, — ответил Альтмайер. — Никакого вреда я вам не причиню.

Он и в самом деле стал стариком. К началу нового века он прожил две трети столетия, но выглядел гораздо старше; да и внутренне изрядно поизносился. Одежда болталась на нем, как на вешалке. Не постарел лишь его нос — по-прежнему тонкий, аристократический, хищный нос Альтмайера.

— Я боюсь не вас, — поморщился Девуар.

— Почему? Может, вы думаете, что я предал своих людей на процессе восемьдесят восьмого года?

— Нет, конечно, нет. Просто времена федералистов прошли.

Альтмайер попытался улыбнуться. Он был голоден, ибо за весь день так и не успел перекусить. Значит, времена федералистов прошли? Наверное, со стороны многим именно так и кажется. Движение осмеяли. Провалившийся заговор и «безнадежное дело» нередко привлекают романтиков, о нем помнят спустя многие поколения; главное, чтобы проигрыш оказался достойным. Но открыть пальбу по чучелам, дать обвести себя вокруг пальца, выставить себя на посмешище — это погибель. Это хуже, чем предательство, ошибка и грех. Не многие поверили в то, что Альтмайер купил себе жизнь, выдав товарищей, но всеобщий смех добил федерализм.

Лишь Ричард Альтмайер хранил упрямое достоинство.

Он произнес:

— Времена федералистов никогда не пройдут. Движение будет жить, пока живет человечество.

— Слова, — нетерпеливо перебил его Девуар. — В молодости я еще мог ими увлечься. Сейчас я устал.

— Симон, мне нужен выход на всегалактическую систему.

Лицо Девуара окаменело.

— И ты вспомнил обо мне… Извини, Альтмайер, я не позволю тебе использовать мои передачи.

— Ты же был федералистом.

— И что теперь? — огрызнулся Девуар. — Это было давно. Теперь я… теперь я никто. Девуарист, может быть. Я хочу жить.

— Под пятой диаболов? Хочешь жить, пока они тебе позволяют, и умереть по их приказу?

— Слова!

— Ты одобряешь всегалактическую конференцию?

Девуар покраснел гуще своего обычного розового цвета. На мгновение Альтмайеру показалось, что в его собеседнике слишком много крови.