Тед Деккер - Тьма

Микнас выглядел лет на сорок. Интересно, сколько лет перворожденному, Танису? А, ладно, какая разница… Том отмахнулся от своего интереса, кивнул и Микнасу.

— Большая честь, — пробормотал он.

Микнас шагнул к Тому и обнял его так же, как и Палус.

— Очень рад. Очень, очень рад! Редкий гость. Добро пожаловать!

— Пора идти, — сказал Палус и повел их по тропе.

Они задержались у сапфирового цвета арки дома, соседнего с Троллом, попрощались с Микнасом. Каждый обнял его и пожелал ему приятной трапезы. Далее Палус провел их мимо нескольких домов и подвел к домику, по цвету сливающемуся с окружающей его травой. Через зеленую дверь они вошли в крытое куполом жилище.

Том переступил через порог, надеясь, что внутри найдет привычную домашнюю обстановку. Но то, что он увидел, показалось ему почти сказочным. Дерево в доме казалось покрытым слоем смолы толщиной в несколько дюймов. Вся мебель была сделана из такого же дерева. Некоторые предметы были одноцветными, но большинство переливались радужным муаром. Все излучало свет — свет, идущий изнутри предметов, не отраженный…

Невероятно! И совершенно незнакомо…

— Карил, жена моя, — представил Палус и сообщил жене: — Рашель коснулась его руки.

Том неуклюже улыбнулся матери семейства и, опасаясь развития темы, выпалил:

— Прекрасный дом, мадам.

— Мадам? Интересно. Что это такое?

— Э-э-э…

— Никогда не слышала этого слова. Что оно означает?

— Ну, что-то уважительное… вроде «друг». Слово «друг» вы употребляете в вашей деревне?

— Да, вполне вероятно.

Все с любопытством уставились на него, как на некую невидальщину.

— Выпей воды, прошу тебя, — прервала неловкую паузу Карил, подходя к миске с водой и погружая в нее ковш. Она протянула ковш Тому, и он поднес его к губам.

Вода охладила губы и согрела все его тело. Он с поклоном вернул ковш.

— Спасибо.

— А теперь поешь с нами. Прошу.

Она взяла его за руку и подвела к столу. В центре стола он увидел большой поднос с фруктами и некоторые даже узнал. Габил угощал его такими. Том удивился охватившему его при виде фруктов чувству голода. Он с трудом отвел глаза от блюда и встретился взглядом с Рашель.

— Вы очень добры ко мне. Извините мне мою неловкость, но вы знаете, что я утратил память.

— Да, Микал упоминал это обстоятельство, — кивнул Палус.

— Не бойся, я тебе все покажу и расскажу, — мягко промолвила Рашель. Она взяла плод топазового цвета и надкусила его, глядя Тому прямо в глаза. После этого поднесла плод к его губам. — Съешь этот кирим.

Том колебался. Может, это тоже что-то вроде касания рук?

— Давай-давай, — подбодрила Карил.

Все выжидающе смотрели на него, даже Йохан.

Том слегка наклонился и впился зубами в плод. Зубы пронзили кожуру, сок потек по подбородку. Как только сок коснулся языка, он ощутил прилив сил, как от наркотика. Сильнее, чем от фруктов Габила.

— Возьми, — сказала Рашель.

Он принял плод, коснувшись ее пальцев. Она не сразу отняла руку. Затем потянулась к следующему плоду. Ее примеру последовали другие, и все принялись за еду. Конечно, ничего наркотического эти фрукты не содержали — это дары Элиона, как объяснял Микал. Дары Элиона приносят радость, наслаждение. Пища, вода, любовь… Полет.

«Полет» вызвал у него какой-то неясный отзвук, но он не понял, какого рода. Ничего, еще поймет.

Том еще раз откусил и огляделся. Вдруг послышался смех. Йохан засмеялся первым, еще с набитым ртом. К нему вскоре присоединился Палус и почти сразу же Рашель и Карил. Медленно жуя, Том с недоумением косился на них, дивясь странному поведению хозяев. Но он один из них. Если все смеются, значит, ему тоже следовало бы… И ему действительно захотелось смеяться.

Йохан бесконтрольно трясся всем телом, запрокинув голову и выставив вверх подбородок. Из горла Тома вырвался нервный смешок, и он захохотал, тоже утратив контроль над своим поведением, словно сто лет не смеялся, как будто накопленный в нем за долгие годы смех вырвался наружу.

Йохан соскользнул со стула на пол и валялся там, перекатываясь с боку на бок. О пище все забыли, и прошло минут десять, прежде чем они снова принялись за еду.

Том стер с глаз слезы и поднес к губам плод. В голове шевельнулась мысль о нереальности происходящего. Он спит неестественным таблеточным сном в Денвере… Но твердая поверхность стола и отчетливый вкус ароматного плода убеждали его в абсолютной реальности происходящего.

Сцена с сюрреалистическим душком: он сидит в комнате, освещенной радугой сияния стен и мебели, воздух светится сиренью и золотом, лазурью и изумрудом, он жует какую-то невиданную экзотику, заставляющую беспричинно смеяться до упаду.