Сергей Наумов - Искатель. 1979. Выпуск №3

Веттинг: Именно на этом участке границы у агента личный схрон. Никто, кроме Козырного, как мы предполагаем, об этом не знает. Запас продовольствия рассчитан на две недели. Потом Козырной спокойно покинет убежище и, замаскированный под грибника, Черным бором уйдет к шоссе. Иохим, когда нужно, умеет стать невидимым, хотя риск определенный есть… но ведь он есть всегда.

Фисбюри: С какого года существует схрон? И кто его построил?

Веттинг: Никто. Козырной нашел его еще в 1947 году. Схрон — это скрытая пещера с тайным лазом. Лаз же служит и вентиляционной трубой. Кое-что Иохим за годы оуновского движения там переделал, но без свидетелей. Кстати, этот схрон дважды спасал его от «ястребков»…

Фисбюри: Кроме ненависти в Советам, что еще стимулирует Козырного?

Веттинг: Деньги. На его счет в Мюнхенском банке…

Фисбюри: Понятно.

Веттинг: Но это не все. Козырной вернется и… станет легендой, героем…

Фисбюри: Вы хотите расшифровать агента? Не рано ли? В случае удачи — годовой отпуск — пусть съездит в Штаты. Кстати, там и потратится… Соблазнов много. Вернувшись, он захочет заработать. И тогда…

Веттинг: У него огромные заслуги и опыт, которого недостает молодым агентам. После возвращения Козырной останется работать инструктором в одной из разведшкол.

Фисбюри: Вы неисправимый альтруист, Алард… Но оставим это… Козырной пойдет с прикрытием?

Веттинг: Да. Сразу же контрольной полосой агент прикрытия двинется в противоположную маршруту Козырного сторону. Вода скроет следы. Через час он должен совершить обратный прорыв границы, чтобы дезориентировать пограничников, отвлечь их…

Фисбюри: А если его схватят?

Веттинг: И это тоже предусмотрено, сэр…

Фисбюри: Не слишком ли громкое кодовое название операции — «Взведенный курок»?

Веттинг: Романтично и изящно… И соответствует действительности — у моего агента реакция взведенного курка. Вы можете убедиться в этом сами. К операции привлечены, кроме «носильщика», еще двое: связной в городе, кличка Чибис — база и канал информации, и наш резидент в регионе Южного Урала. Но основная тяжесть по выполнению задания ложится на Козырного. Он должен проникнуть в расположение интересующего нас объекта, взять пробу грунта и ночью сфотографировать новостройку… А сейчас я хочу показать вам место перехода. Пройдемте к карте.

Гонда отполз от окна и вернулся на кроссовую тропинку. То, что он услышал, обрадовало его. Ореол героя, который прочил ему Веттинг, его не волновал. А вот годовой отпуск с хорошими деньгами вполне устраивал агента. Гонда устал рисковать, хотя и не хотел признаться в этом даже себе самому.

Вот и сейчас нервы на пределе. Ручей, по которому шел Гонда, уводил в сторону от КСП. До схрона двадцать минут пути. Больше всего Гонда боялся сейчас, как бы не кончился дождь. Погода для прорыва была выбрана лучше не придумаешь. Дождь и туман. И все же Гонда прихватил с собой и специальный порошок, и небольшую металлическую щетку для затирания следов. До замаскированного лаза от ручья нужно сделать пятьдесят шагов по горному склону. И каждый след…

Взвизгнул Мушкет, ткнулся мордой в землю. Гомозков мгновенно вскинул автомат и тотчас почувствовал острейшую боль в левой руке, той, которой успел прикрыть сердце: пуля рикошетом от приклада ударила по кисти. Он упал между кочек так, как падают сраженные наповал точным единственным выстрелом в десятку.

«Бесшумный пистолет», — успел подумать, и тут же мысли его метнулись назад — ведь Агальцов идет шагах в двадцати за ним и через несколько секунд выйдет на кочкарник, на открытое пространство.

«Я не могу пошевелиться — он меня видит и думает, что я убит, иначе вторая пуля. Что же делать?»

Он вдруг представил себе широкоскулое курносое лицо Агальцова с чуть раскосыми, всегда смеющимися глазами и совсем уж некстати вспомнил, как в первый же день своего появления на заставе Алексей заработал взыскание от старшины Ивы Недозора.

Стена, возле которой стояла койка Агальцова, буквально на следующий день оказалась оклеенной вырезанными из «Огонька» репродукциями.

— Это что? — спросил старшина, увидев «уголок эстета».

— Вершина эстетического наслаждения, товарищ старшина, — невинно улыбаясь, с готовностью пояснял солдат, — люблю, знаете, портретную живопись. Особенно XVIII–XIX века. Какие люди жили. Ведь все в глазах прочитать можно… Умные глаза, знаете ли. И с достоинством. Рокотов, например… его серия-портретов.