Герберт Циргибель - Иной мир

— Но нет передатчика, который транслирует на этой частоте, — пробормотал Афонин, — это самое странное в этом деле.

Бергенсен проявил мало интереса.

— Если на этой длине волн между тремя и десятью сантиметрами что-нибудь обозначится, ты можешь меня снова разбудить.

Он снова громко и продолжительно зевнул и хотел пошлепать обратно, когда возглас Афонина заставил его поспешить обратно. В шуме, который доносится из усилителя, были слышны слабые сигналы. Сигналы были записаны на пленку. Эти сигналы воспринимались почти минуту, затем они перекрылись атмосферными помехами. Они до предрассветных сумерек оставались на центральном пульте. И Дугган, с которым они еще раз разговаривали этой ночью тоже не смог сказать ничего нового. Он тоже принял их в очередной раз. Они снова проверили все спутники и зонды, о которых могла идти речь, — нигде не было такого передатчика, который мог бы передавать на этой частоте. Это оставалось загадкой, потому что сигналы не могли исходить из глубин космоса. Они должны были быть отправлены рядом Землей, по крайней мере пределах Солнечной системы, это означало бы то, что неизвестный космический корабль приближался к Земле. Но эта мысль была абсурдной, потому что у космического корабля, который движется из далеких миров, были бы другие возможности обратить на себя внимание.

Поиски не увенчались успехом и в последующие дни. Напрасно специальные камеры фотографировали градус за градусом соответствующую область неба, напрасными были и розыски обсерватории на околоземной орбите. Вычислительные центры расшифровали пару букв из принятых сигналов — никто не знал, что с ними делать. Таким образом оба ученых и их американский коллега пришли к выводу, что пошли по ложному пути. Бергенсен позднее написал об этом небольшую статью для специализированного журнала «Апсиды [4] Точка наименьшего или наибольшего удаления планеты от небесного светила, вокруг которого она вращается (астроном.). », в которой он сослался на отраженный сигнал, происхождение которого, по всей видимости, следовало искать на самой Земле. О сигналах и бессонной ночи забыли.

Афонин и Бергенсен в дальнейшем сконцентрировались на дальних радиочастотах, голосе Разума из космоса и на ответ из сферы созвездия «Большого пса». Были ли эти усилия бессмысленными? Половину тысячелетия до этого Коперник уничтожил своей логикой религиозное утверждение, что Земля — центр Вселенной. Спустя три столетия Дарвин оказался тем, кто вернул человека на свое место в истории развития природы. Набожные священнослужители, маклеры страха и глупости затихли. Нет, это немыслимо, что Земля — единственная планета в этом бесконечном звездном океане, на которой есть жизнь. Однажды радиотелескопы предоставят доказательства этого. Голос, Разум чужих существ донесется до нас, предупреждающе, может быть, — или даже поучающе и сообщит нам новые, лучшие знания. Братья по Разуму на небосводе.

Сигналам, которые приняли Афонин, Бергенсен и Дугган в ту ночь, суждено через несколько дней принять неожиданное толкование.

Соображения Шагана не могли вызвать у доктора Бороса никакого восхищения, и Кантиль, кажется, оказалась права, когда она перепутала Северный полюс с Европой. Европейский климат Шаган не выносил. Ученый с Маник Майя жалостливо кашлял, у него был жар и хотел вернуться обратно в свои горы. Но предстоявшее заседание в Высшем космическом агентстве нельзя было отменить.

Нанга сбежала от грозного старика, попросила доктора Бороса показать ей золотой город. У них было немного времени, шли быстрым шагом по узким улицам старой части города, зашли в церковь Тейн, постояли перед гробовой доской Тико Брайеса, перед часами старой Пражской ратуши и другими памятниками культуры. Доктор Борос знал все исторические даты и все тайны этого города, истории и легенды, которые оживали в переулках. Многое оставалось для Нанги загадкой как предложение: «Servit je vul», которое кто-то нацарапал на старой стене дома, и считанных часов не хватало для того, чтобы получить полную картину об этом городе Центральной Европы.

В отеле Шаган попытался излечить свою простуду коньяком. Он был порядком навеселе, когда вернулась Нанга, и захотел и хотел тоже подбить ее к этому «божественному напитку». Она отказалась и сделала своему шефу горькие упреки, в конце концов захотела вызывать врача, но Шаган почувствовал себя здоровым благодаря своему радикальному лекарству и с уверенностью возвестил: «Я предстану перед трибуналом точно Галилей и воскликну: И все-таки она движется! Я сотру Сёгрена в порошок своей логикой».