Гавриил Бирюлин - Море и звезды

Теперь уже не было тишины, нарастал равномерный гул. Пока никакой качки не ощущалось — остров был слишком велик и массивен. Спустя некоторое время луна, еще не закрытая облаками, медленно поплыла вдоль горизонта. Остров поворачивался своей длинной стороной против зыби. Прибой возник не очень сильный, но уже отдельные капли воды падали на лица Тани и Павла.

— Как странно, — сказала Таня, — в наш век мы еще не все знаем о природе процессов, происходящих на земле.

— Мы плохо знаем еще самих себя, — почему-то грустно оказал Павел.

Между тем прибой усиливался. Борта острова стали влажными, ни луны, ни звезд уже не было видно. Неожиданно пошел дождь; когда они добежали до будки управления, начался ливень. Мокрые, они забрались внутрь, закрыли дверь и стали смотреть в большое круглое окно, вделанное в двери.

В ярком свете электрических ламп было хорошо видно, как упругие струи воды вертикально врезались в остров; затем неожиданно они начали наклоняться все больше и больше, иногда на мгновение выпрямляясь, и снова становились чуть ли не горизонтальными.

Теперь все было полно звуков. Будка резонировала так, будто по ней, как по гитаре, били сотни пальцев. Где-то под крышей оказалось небольшое отверстие, неожиданно превратившееся в свисток, издававший то заунывные, то пронзительные звуки. Тем не менее, временами все эти звуки покрывал мощный грохот, который шел от шлюзовых ворот.

Таяя, напнувшись к Павлу, оказала:

— Ну, теперь вы представляете, что это такое. А это ведь только прелюдия. Хорошо, если выдержат ворота.

— Будем надеяться, — ответил Павел.

Иногда в окно было видно, как струи дождя исчезали и вместо них появлялась маюса воды, затем следовал удар, потрясавший будку, и в электрическом свете на несколько минут возникала мутная река. Это воду перебрасывало через парапеты, и она обрушивалась на остров. Даже на близком расстоянии голос Тани был еле слышен. Постепенно разрозненные удары слились в один оплошной вибрирующий рев, в котором только иногда различались отдельные тупые удары. После одного из таких ударов свет погас. Теперь только неясно виднелся в полном мраке один слабый огонек там, где стояла атомная станция. Потом они почувствовали, как кто-то поднял их и, качая, понес.

— Павел, нас уносит в океан! — жрикнула Таня.

Дверь, оказавшаяся теперь наверху, не открывалась. Павел поджал ноги, потом с огромной силой нажал плечом на дверь, и она не устояла. Сплошной поток воды залил будку. Таня выскользнула наружу в полную тьму, за ней выбрался Павел. На ногах они устояли не более 3–4 секунд. Ветер прижал их к «земле», где они оказались наполовину в воде, и затем их медленно потащило по поверхности. Несмотря на все усилия, удержаться они не могли. Скоро Павел перестал слышать Таню и, внутренне похолодев, сообразил, что ее, более легкую, ветер и вода несли быстрее, чем его. Гигантским усилием воли он заставил себя подняться и сделал несколько шагов. Внезапно перед ним что-то забелело. Это была Таня. Она выбилась из сил и теперь захлебывалась водой, Павел приподнял Таню и защитил ее собой от ветра, с ужасом чувствуя, что они медленно скользят поперек острова. Таня, придя в себя, крикнула;

— Посмотри, Павел, не видно ли где-нибудь света?

Павел с трудом огляделся, так как держать лицо против ветра было невозможно. Но кругом была непрoглядная мгла, иногда прорезаемая слепящими вспышками молнии. Правда, при них возникали беззвучные контурные картины, сразу отпечатывающиеся в мозгу и жившие там несколько мгновений самостоятельно, когда глаз их уже не видел. Так, при одной вспышке молнии Павел увидел элеватор, стоящий наклонно, как в замедленном кино, а затем при второй вcпышке его уже совсем не было. Неожиданно они наткнулись на что-то твердое — это оказалось апельсиновое деревце, лежащее вдоль ветра. Хорошо заделанное в искусственный грунт, оно легло, но, приподняв полимер, крепко держалось в нем корнями. Павел вцепился в него, не отпуская от себя Таню. Вокруг них журчала упругая теплая вода, ветер старался сдвинуть их с места, но они лежали. Счет времени был потерян. Иногда водой их накрывало с головой, но стойкое апельсиновое деревце не поддавалось.

Вдруг неожиданно Павел получил сильный удар по голове. При вспышке молнии Таня увидела бледное лицо Павла с закрытыми глазами и кровь, стекающую со лба. Павла понесло потоком к подветренному борту. Таня закричала от ужаса, но своего крика не услышала. Она схватила Павла за руку. Моментально разорвав на себе остатки платья, Таня забинтовала рану.