Евгений Кунегин ничего этого не знал. В назначенный день он явился прослушать новое произведение машины на музыку Скрябина. Но букетов, как в прошлый раз, не принес, забыл.
Знакомая уже певица спела Пятую прелюдию из 11-го сочинения Скрябина с такими стихами: ТЫ НЕ ПОМНИШЬ
Ты не помнишь!
Ничего не помнишь!
Ни "Царицы скромниц", Ни всего, что сон лишь...
Дух берез и мяты Надышаться просит.
На траве примятой Незабудок проседь.
Мы бежим к реке, Я держу в руке Милый твой букет.
Вещих незабудок Вечно не забуду.
Ты же не помнишь!..
Кунегин нахмурился и проворчал: - Чертовня какая-то...
- Вам не понравилась музыка? - тревожно спросила Таня.
- Нет, музыка чудесная, тонкая, проникновенная. А ну-ка прочтите-ка мне еще раз это Машино стихотворение.
Таня послушно прочла стихи.
- Ошибка, - сказал профессор.
- Какая ошибка? - испугалась Таня.
- Я говорил "рабыня скромности", а тут царица скромниц. И вообще мы с вами с букетиками к речке не бегали.
- Вы считаете, что Машенька слишком поверхностно воспринимает поэтическую ситуацию? Я думала, Евгений Петрович, что, возможно, полезно будет насытить машину мыслями такого тонкого психолога, как Стефан Цвейг.
- Стефан Цвейг? - удивился Кунегин. - Он ведь не писал музыки.
- Зато писал о музыкантах и вообще тонко понимал человеческую душу, все ее изгибы, горечь, страдания, поэзию...
- Ну что ж, - задумчиво протянул профессор. - Пожалуй, это будет приемлемее, чем пересказ машине путевых впечатлений о посещении одной подмосковной усадьбы.
Таня не знала, куда деться от смущения, и пролепетала: - Тогда я тотчас принесу Цвейга.
- Допустим, допустим. Какой математический вывод следует из этого сделать?
- Я имела в виду, что, может быть, появится когданибудь "Память сердца". - И добавила: "Память электронного сердца".
- Вы все еще надеетесь на электронное сердце?
- Но ведь это же тема моей диссертации!
- Диссертации, диссертации, - проворчал Кунегин. - Диссертация Царицы скромниц о букете незабудок в 107 штук. Как бы это "дитя" не оказалось мертворожденным. Ладно. Готовьте Машеньку к Цвейгу.
И он удалился, оставив Таню в полной растерянности.
И Таня стала насыщать машину произведениями Стефана Цвейга, а в лаборатории продолжала звучать музыка Шопена, параллельно с текстом воспринимаемая машиной.
В назначенный срок Евгений Кунегин задал Тане вопрос: - Чем теперь вы с Машенькой меня ошеломите?
- Письмом Незнакомки.
- Вы с ума сошли, Таня! - возмутился Кунегин.
- Это же соавторство Машеньки со Стефаном Цвейгом.
- Чертовня какая-то! В средние века вас сожгли бы на костре.
- Разве вы на коне и в латах не отбили бы меня?
- Напротив. Подбросил бы смолистых дров в огонь.
- Не сердитесь, Евгений Петрович. Лучше прослушайте. Певица уже ждет.
Евгений Петрович уселся на стуле посередине комнаты:
- Будем считать -полный аншлаг, - объявил он. - Какая музыка?
- Четвертая прелюдия Шопена, - ответила Таня.О ней говорится, что исполнена глубокой печали.
- Что ж, - вздохнул Кунегин, - печальте меня, печальте...
Певица спела:
Ты не знал, кто скрыт вуалью тонкой, не знал, что ты - избранник Незнакомки.
Но, как в ее безумном сне, ты вместе с ней в шальную ночь забыл все сны.
У вас был сын!
Нет жарче страсти!
Нет ярче счастья!
Ведь в нем жил ты!
Но сын наш мертв.
И путь мой стерт.
Прощай!..
Тягостной была последующая тишина. Открывшаяся в коридоре дверь словно всхлипнула, застонала. Певица поспешно ушла. Таня провожала ее, а Кунегин не двинулся с места.
Когда Таня вернулась, он накинулся на нее:
- Ну, знаете ли! Вы еще и ребеночка сюда приплели! Мне нельзя слова вымолвить, чтобы вы с вашей Машенькой не подцепили бы его и не всунули в свою "поэзию".
- Разве вы говорили о ребеночке?
- Я говорил о вашей диссертации, которая подобна мертворожденному дитяте. И вот вам - пожалуйста. Ребенок в мертвом виде по Цвейгу подается на самых высоких нотах. Нет, дорогая моя! Так у нас дальше не пойдет. Вы превращаете машину в электронное зеркало собственных чувств. Кончать пора, закругляться, закольцовываться с вашей темой. Древние мудрецы еще в Греции говорили, что кольцо, окружность - воплощение геометрического идеала.
- Евгений Петрович! - взмолилась Таня. - Не выгоняйте меня из лаборатории. Я уже не могу без нее, без Машеньки, без... вас, - добавила она почти шепотом.
Кунегин смягчился: - Ну так что вы еще хотите?
- Разрешите мне самый последний эксперимент. Еще с одним великим композитором трагической судьбы. Он так мало жил, но так много оставил людям шедевров: симфоний, песен, баллад. В том числе на слова Гете.
Читать дальше