Гарри Гаррисон - Плененная Вселенная

Теперь, когда компьютер действовал, нужно было ознакомиться с двумя другими инструкциями. Поняв их, можно было обрести ориентир. Следуя инструкциям, Чимал заложил в телескопический прибор запрос о яркой горящей звезде, настроил на нее телескоп и нажал на кнопку спектрального анализа. На маленьком экране моментально возникла проекция: Альдебаран. Недалеко от него находилась другая яркая звезда, входившая как будто в состав созвездия, известного ему под названием Орион. Она называлась Ригель. Может быть, она действительно входила в состав Ориона — при таком обилии огней на небе трудно было даже узнать знакомые созвездия.

— Посмотри на это, — сказал он девушке, указывая на небо полным удивления и благоговения жестом. — Вот настоящие звезды, настоящее небо. — Она бросила туда быстрый взгляд и кивнула, потом снова закрыла глаза. — За окном — космос, вакуум, там нет воздуха, в котором можно дышать. Вообще ничего нет, только пустота, бесконечная пустота. Как может быть измерено расстояние до звезды... Как мы можем вообразить его? А этот наш мир летит от одной звезды к другой, и однажды мы должны достичь ее. Тебе известно название той звезды, к которой мы летим?

— Нас учили... но, боюсь, я забыла.

— Проксима Центавра, На древнем языке это означает самую близкую звезду в созвездии Центавра. Ты не хочешь на нее посмотреть? Сейчас она как раз видна. Вон там, справа от нас. Машина найдет ее.

Осторожно он настроил диски на нужную комбинацию, дважды проверил себя, чтобы убедиться, что номер набран правильно. Все было верно, Он нажал на кнопку активации и отступил в сторону.

Телескоп вздрогнул, подобно огромному животному, и приступил к работе. Он то поворачивался, то снова застывал. Чимал все время держался в стороне. Наконец телескоп нацелился в одну из сторон, почти на девяносто градусов от центра окна.

Чимал рассмеялся.

— Невозможно, — сказал он. — Тут должна быть ошибка. Если Проксима Центавра лежит там, в стороне, то это означало бы, что мы проходим мимо нее...

Его пальцы дрожали, когда он вернулся к списку и принялся снова и снова изучать цифры.

— Посмотри на эти цифры и скажи мне, верны они или нет, — вот все что я прошу. — Чимал положил бумаги перед Главным Наблюдателем.

— Я уже говорил тебе, что не имею большой практики в области математики, для таких вычислений есть машины. — Старик не смотрел ни на бумаги, ни на Чимала. Взгляд его был устремлен куда-то вперед, и он сидел совершенно неподвижно, если не считать пальцев, которые, словно независимо от его воли, перебирали и перебирали складки одежды.

— Это данные, которые дала машина. Посмотри на них и скажи мне, верны они или нет.

— Я уже давно не молод, а сейчас время молитвы и отдыха. Я прошу тебя оставить меня.

— Нет. Не раньше, чем ты дашь мне ответ. Ты не желаешь, не так ли?

Старик упорно продолжал молчать, и это молчание уничтожило те остатки терпения, которыми еще владел Чимал. Главный Наблюдатель хрипло вскрикнул, когда Чимал схватил его деус и, быстро рванув его, разорвал цепочку, на которой тот висел. Он посмотрел на цифры в отверстии.

— 186 293... Тебе известно, что они значат?

— Это... это почти богохульство. Немедленно верни его мне.

— Мне сказали, что эти цифры означают число дней пути, дней по старому земному времени. Насколько я помню, земной год насчитывает 365 дней.

Он бросил деус на стол, и старик сразу же схватил его обеими руками. Чимал снял с пояса блокнот и ручку.

— Разделим... это не трудно... ответ будет... — Он подчеркнул число и махнул блокнотом перед носом Главного Наблюдателя. — С начала путешествия прошло 510 лет. Судя по расчетам во всех книгах, путешествие должно было занять пятьсот лет, а то и меньше, а ацтеки верят, что их освободят через пятьсот лет. Это лишь добавочное свидетельство. Я собственными глазами видел, что мы не направляемся больше к Проксиме Центавра, но вместо этого устремляемся почти к созвездию Льва.

— Как ты можешь это знать?

— Потому что я был в навнгационной комнате и пользовался телескопом. Центр вращения уже не указывает на Проксиму Центавра. Мы летим куда-то еще.

— Все это очень сложно, — сказал старик, вытирая платком покрасневшие глаза. — Я не помню о связи между центром вращения и местом нашего назначения...

— Зато я помню — и я уже все проверил, чтобы убедиться. Чтобы навигационные приборы работали правильно, Проксима Центавра помещена в центре вращения, а в случае отклонения приборы делают поправку, с тем, чтобы мы двигались в направлении главной оси. Это не может быть изменено. — Внезапно Чималу пришла в голову мысль. — Но ведь могло же случиться так, что мы начали двигаться к другой звезде! Ну же, расскажи мне правду... что случилось?