Александр Казанцев - Модель грядущего (Купол надежды - 2)

- Черт бы побрал эту загородку перед глазами,- ворчал Мигуэль, харкнуть некуда, не то что закурить.

И, приподняв на миг пластиковый щит, он сердито сплюнул себе под ноги. Кусочек смерзшегося льда ударился в выемку, откуда вертолет с помощью Остапа и его помощников поднял отделенную от монолита ледяную плиту.

- Моряки в море не плюют. И ты работу не оплевывай, - отозвался Педро, придерживая повисшую на крюке плиту за угол.

- Плевать мне на эту работу! - продолжал Мигуэль. - Нашли место, где делать эти проклятые электростанции!

- Лучше не делать? Лучше на панели сидеть? - рассердился всегда добродушный толстый Билл с чикагских боен, где он потерял работу из-за автоматизации убоя скота.

- Нет, отчего же не делать? Но почему не где-нибудь на Гавайских островах? А то выбрали для Города-лаборатории самое богом проклятое место. Тьфу! - И Мигуэль снова приподнял прозрачное забрало, откуда вырвалось облачко пара.

- Уж не замерз ли мсье Мигуэль? Или его комбинезон плохо греет из-за обрыва проводов? Что касается меня, то мне здесь нисколько не хуже, чем под парижским мостом через Сену, - заметил француз де Грот.

- Таким, как ты, маркизам все равно где мерзнуть, - огрызнулся Мигуэль.

- Чтобы не мерзнуть, лучше крепко работать, - заметил негр Мбимба.

- А ну, навались, ребятенки! - закричал Остап. - Бригадир наш Спартак идет. Мигом разберем, отчего тепло, отчего холодно!

Рабочие поняли только два его слова "бригадир Спартак". И сразу подтянулись, прекратив болтовню.

Они трудились в углубляющемся котловане, из которого вынимали ледяные плиты, ставя их по краям в виде будущих стен. Там за них принимался Алексей Николаевич Толстовцев, который, казалось, никогда не спал. Он поливал их водой и облучал специальными аппаратами, чтобы получить сверхтяжелый, нетекучий "лед Протодьяконова".

Подошел Спартак, крепкий, широкоплечий, одетый, как и все, в легкий комбинезон, прошитый металлическими нитями. Длинный провод от его костюма тянулся к щитовой палатке, где рядом с трансформаторами красовался мраморный распределительный щит. Оттуда-то и шел вниз, к бухте, высоковольтный кабель. Атомные установки вмерзшего в лед судна работали на полную мощность, посылая электрическую энергию на ледостройку. Потому горели здесь прожекторы, тепло было людям в рабочих нагреваемых комбинезонах, хотя температура воздуха опустилась ниже семидесяти градусов по Цельсию, потому и кипела в котловане работа, и волшебное излучение Толстовцева превращало лед в камень.

Нож-ледорез тоже нагревался электрическим током. Спартак включил электропитание. Вдвоем с Остапом они понесли от щитовой палатки нож-ледорез к очередной плите. Провод тянулся по незапорошенному льду.

С виртуозной ловкостью друзья обрезали будущую плиту по шаблону с четырех сторон. Другие рабочие тем временем ввернули в нее штопор с кольцом для подъемного крюка. Но прежде требовалось отделить плиту снизу от монолита.

Нагретый ледорез входил в лед с шипением, как раскаленный нож в масло. Нельзя было терять и секунды, чтобы не дать подрезанной снизу плите снова примерзнуть!

- А ну! Не спи, не храпи, не зевай. Вира! Эй, ангелы! На вертолете! орал в микрофон Остап.

Плита легко отделилась от дна котлована и поплыла по воздуху. Порывистый ветер гнал тучи снега и раскачивал ее.

Но со следующей плитой приключилась беда. Почему-то погасли разом все прожекторы. С вертолета осветили котлован, и рабочим удалось зацепить крюком уже отделенную от дна плиту, но она не поднималась. Вертолет оказался на мертвом якоре.

Напрасно Остап сыпал проклятьями на всех языках:

- Доннер веттер! Гад дем! Сакраменто! Чертова перечница!

Плита примерзла.

И тут все запрыгали где кто стоял. Холод перехватывал дыхание. Тело, которое еще минуту назад согревалось комбинезоном, леденело.

- Я погибаю! - заорал Мигузль, - Глоток виски! Спасите!

- Авария, - тихо сказал Спартак Остапу. И закричал: - Всем к складу-палатке. Разобрать шубы, варежки, валенки!

Люди, не знавшие русского языка, все же поняли его и, толкая друг друга, побежали в кромешной тьме, прорезываемой лишь лучом прожектора с вертолета, к складу-палатке, где хранилась теплая одежда.

Зажглись карманные электрические фонарики.

Началась пурга. Летящие сугробы обрушивались на лед, насыпая снежные барханы, грозя занести только что сооруженные стены котлована.

И тут на нескольких языках послышалась команда маленького инженера Толстовцева: