Эрик Рассел - Безработный робот (сборник)

Сол вскочил на ноги. Он долго вглядывался в ночное ущелье, приставив ладонь к глазам. Там шевелились неясные тени. Может быть, это были клубки марсианского перекати-поля, раскачиваемые ветерком? Он начал дрожать — болезненной, сладко-томительной болью.

— Я ничего не вижу, — сказал он, вернувшись в пещеру. И уставился на пустое место у костра.

— Марк!

Марка не было.

Не было ничего, кроме пещеры, валунов, камней, гальки, одиноко мерцающего костерка да вздохов ветра. Сол стоял, оцепенев от изумления.

— Марк! Марк! Вернись!

Ясное дело, парень освободился от пут — медленно, осторожно, затем внушил ему шум приближающихся людей, а сам смылся. Но куда?

Пещера была глубокой, но заканчивалась глухой стеной. А мимо него Марк проскочить никак не мог. Следовательно?

Сол обогнул костер. Он вытащил нож и приблизился к большому валуну, привалившемуся к стене пещеры. Улыбаясь, он постучал по валуну рукояткой ножа. Затем поднял нож так, словно намеревался с размаху пронзить валун.

— Стой! — закричал Марк.

Валун исчез. На его месте сидел Марк. Сол придержал руку с ножом. Огненные блики плясали на его щеках. Глаза горели безумием.

— Не вышло у тебя, — прошептал он. Он протянул руку и вцепился пальцами в горло Марка. Марк молчал, только напрягал мышцы, но глаза его светились иронией. Они как бы говорили Солу вещи, которые он и без того знал.

— Если ты убьешь меня, — говорили глаза, — куда сгинут все твои грезы? Если ты убьешь меня, куда исчезнут все ручьи и горные потоки? Убей меня — убей Платона, Аристотеля, Эйнштейна… Да, убей всех нас! Валяй, души меня. Ну давай же!

Сол разжал пальцы.

У входа в пещеру мелькнула тень.

Оба повернули головы.

В пещеру входили остальные изгнанники. Все пятеро, измотанные долгой дорогой, задыхающиеся.

— Добрый вечер, — засмеялся Марк. — Входите, джентльмены, добро пожаловать.

Когда рассвело, ругань и споры все еще продолжались. Марк сидел среди свирепо сверкающих глазами спорщиков и растирал только что освобожденные от пут кисти рук. Он превратил пещеру в облицованный красным деревом конференц-зал и сотворил посреди нее мраморный стол, за которым и сидели все эти небритые, грязные, потеющие, алчные люди, пожирающие свое сокровище. От них исходил тяжелый запах — запах самого Зла.

— Договоримся так, — сказал наконец Марк, — для каждого из вас устанавливаются определенные часы или дни для встречи со мной. Я буду обходиться с вами одинаково. Будем считать, что я — общественная собственность, обладающая правом свободы передвижения. Я думаю, это справедливо. Что касается Сола, то ему будет назначен испытательный срок. Если он оправдается в моих глазах, я снова дам ему сеанс-другой. До этого времени я не хочу иметь с ним никаких дел.

Остальные изгнанники ухмыльнулись, глядя на Сола.

— Извини, — сказал Сол, — я сам не знал, что делаю. Сейчас я уже пришел в себя.

— Увидим, — ответил Марк, — давай не будем спешить. Месяц, я думаю, достаточный срок на размышление.

Остальные еще раз ухмыльнулись в сторону Сола.

Сол ничего не ответил. Он молчал, уставившись в каменный пол пещеры.

— Теперь с вами, — сказал Марк. — Понедельник будет твоим днем, Смит.

Смит кивнул.

— По вторникам я примерно в течение часа работаю с Питером.

Питер кивнул.

— По средам занимаюсь с Джонсоном, Холцманом и Джимом, вот.

Трое названных переглянулись.

— Конец недели должен быть мой, вы оставляете меня совсем одного, слышите? — сказал им Марк. — Может, это немного, но это лучше, чем ничего. Если вы не согласны на эти условия, то я вообще не буду устраивать сеансов.

— Мне кажется, ты их будешь устраивать, — сказал Джонсон. Он скосил глаза и перехватил взгляды остальных. — Ребята, нас пятеро, а он один. Мы с ним можем сделать все, что хотим. Если мы дружно возьмемся за дело, то устроим себе хорошую жизнь.

— Не будьте дураками, — предупредил остальных Марк.

— Дайте мне сказать, — продолжал Джонсон. — Он говорит нам, что он намерен делать. Почему бы теперь ему не послушать, что мы будем делать? Разве мы не сильнее его? А он угрожает нам тем, что не будет давать сеансов! Прекрасно, дайте его мне! Можно загнать ему под ноготь деревянную щепочку, можно слегка обжечь ему пальчики раскаленным напильником… Тогда и посмотрим — откажется ли он давать сеансы. Почему бы нам, хотел бы я знать, не иметь представления каждую ночь, всю неделю?

— Не слушайте его, — сказал Марк. — Он сумасшедший. Ему нельзя верить. Знаете, что он с вами сделает? Он расправится с вами поодиночке, убьет одного за другим, так, чтобы остаться одному — чтобы остались только он да я. Это такой тип.