Сергей Трусов - Карнавал (сборник)

Гирсон почувствовал раздражение. Он только что чудом избежал смерти, и вот требуют, чтобы он вновь прошел в мыслях этот ад.

— Зачем?

— Это не праздное любопытство, — ответил голос. — Мы спрашиваем о том, чего не знаем и не умеем, но хотим научиться.

— Но зачем?! Кто вы?

— Называйте нас людьми. Так будет проще. Нам нужен рецепт самоубийства, подробное описание явления. Что вас удивляет?

— Меня… — Гирсон замялся. — Это ужасно, поверьте…

— Перестаньте, — перебил голос. — Отбросьте эмоции. Вы не можете судить, что для нас ужасно, а что нет. Мы не принуждаем, а просим. Вам трудно?

— Мне нетрудно, но я хочу понять, для чего это.

— Если один человек умеет лечить болезни, а другой не умеет, но хочет научиться, это хорошо?

— Да, — ответил Гирсон. — Но от чего излечит самоубийство? От жизни? Как можно сравнивать болезни и жизнь? Ведь болезни — зло!

— А вы считаете, жизнь — благо?

Гирсон опешил. Такого вопроса он не ожидал.

— А вы? — прошептал он. — Для вас жизнь…

— Для нас нет, — ответил голос и пояснил: — Для тех, кто с вами разговаривает. Но наша цивилизация состоит не только из таких, как мы. Есть и другие. У вас ведь такая же картина. Вы, например, решили избавиться от этой самой жизни, а значит, вы — лишний.

— Лишний? — удивился Гирсон.

— Так у нас называют тех, кто остался не у дел. Лишние.

— И вы решили их убрать, — усмехнулся Гирсон.

— Нет, — ответил голос. — Мы против насилия. Высший Разум не позволяет.

— Высший Разум? Что это?

— Он не похож на нас. Он Высший. Мы создали его, чтобы подчиняться.

— Зачем? — спросил Гирсон. С каждой минутой он удивлялся все больше и больше.

— Чтобы достичь гармонии. Порядка, при котором не будет революций, переворотов, проблем и противоречий. Высший Разум запрограммирован на сохранение нашего существования.

— А как же люди? — произнес Гирсон. — То есть, я хочу сказать… а вы сами что?

— Мы подчиняемся. Каждый подвергается специальной обработке. В результате стираются все ненужные качества и прививается принцип невмешательства и целесообразности. Мы стараемся не вмешиваться в жизнь друг друга и существуем обособленно. Деятельность любого из нас подчинена строгим предписаниям Высшего Разума, и это дает великолепные результаты.

Наступила пауза. Гирсону подумалось, что все это он уже где-то слышал. Что и в истории землян было что-то подобное… Какое-то средневековье, оснащенное суперкомпьютером.

— М-да… — пробормотал он. — Видимо, и проблем у вас нет, кроме нехватки самоубийств, конечно.

Голос продолжал, не замечая иронии:

— Несмотря на цветущее состояние нашей империи, мы испытываем определенные затруднения. Наше общество разделено на три класса. Приближенные, благополучные и лишние. Приближенные толкуют требования Высшего Разума и следят за их исполнением, благополучные являются исполнителями, а лишние — это те, кто оказался не у дел. Если мы не будем следить за их здоровьем и снабжать продуктами питания, мы станем убийцами, а это противоречит принципу невмешательства. Заселение других миров невозможно. Расстояния до ближайших звездных систем неимоверно далеки, и поэтому массовые переселения экономически нецелесообразны. Полеты, подобные нашему, являются исключениями — мы ищем во вселенной развитые цивилизации, чтобы перенять их полезный опыт. Нас интересуют мотивы, побуждающие к добровольному уходу из жизни. К добровольному, ибо наши принципы не позволяют прибегнуть к насилию. Всесторонне изучив явление самоубийства, мы сделаем его частью нашего мировоззрения, и, таким образом, численность лишних будет регулироваться естественным путем.

Вас мы заметили давно и наблюдали, не зная, на что вы решитесь. Когда вы бросились вниз, мы поняли, что вы тот человек, который нужен, и с помощью энергетического луча подхватили вас прямо в воздухе. Если хотите узнать что-либо еще, спрашивайте.

Голос умолк. Чужой непонятный мир, только что обрисованный скупыми штрихами, был до нелепости диким и жестоким. Минуту Гирсон пытался осмыслить услышанное, затем поднял голову и спросил:

— Вам не жаль своих соотечественников?

— Вы нас неправильно поняли, — равнодушно отозвался голос. — Мы не собираемся никого принуждать. Мы просто хотим перестроить психологию жизни, внедрить в нее принцип добровольного самопожертвования. Это даст отдельным индивидуумам дополнительную возможность выбора. Согласитесь, что гораздо лучше, когда тот, кому плохо, вместо того чтобы мучиться, добровольно исчезнет.