Стивен Кинг - Мертвая зона

– Тогда, пожалуйста… – начал было высокий мужчина, но осекся, и поднес руку к голове.

– Что с вами, сэр?

– Фейерверк, – сказал мужчина. Она уверяла впоследствии полицию, что слышала именно это слово. Фейерверк.

– Сэр? Вам плохо?

– Голова, – сказал он. – Извините. – Он попытался улыбнуться, но это почти не изменило его осунувшееся, раньше времени постаревшее лицо.

– Дать вам аспирин? У меня есть.

– Спасибо, не надо. Пройдет.

Она выписала билет и сказала, что поезд прибудет в Нью-Йорк на Центральный вокзал шестого января в полдень.

– Сколько с меня?

Она назвала сумму и спросила:

– У вас наличные, мистер Смит?

– Наличные, – сказал он и вытащил из бумажника целую пачку двадцати– и десятидолларовых купюр.

Она пересчитала деньги, дала ему сдачу, квитанцию и билет.

– Ваш поезд отходит в десять тридцать, мистер Смит, – сказала она. – Придите минут за двадцать.

– Хорошо, – сказал он. – Спасибо.

Бонни одарила его ослепительной профессиональной улыбкой, но Смит уже отвернулся. Он был очень бледен и, как видно, с трудом превозмогал боль.

Бонни утверждала, что он именно так и сказал: фейерверк .

Элтон Карри работал проводником на перегоне Финикc – Солт-Лейк. 3 января ровно в 10 часов на платформе появился высокий мужчина; он сильно хромал, и Элтон помог ему подняться в вагон. В одной руке у пассажира был потертый клетчатый саквояж. В другой – новехонький кожаный «дипломат». Чувствовалось, что «дипломат» изрядно тяжелый.

– Вам помочь, сэр? – спросил Элтон, имея в виду «дипломат», но пассажир передал ему саквояж и билет.

– Нет-нет, благодарю. А это я заберу, когда поедем.

– Как вам угодно. Спасибо.

Очень вежливый пассажир, скажет Элтон Карри, когда его будут допрашивать агенты ФБР. И на чаевые не поскупился.

6 января 1979 года выдалось в Нью-Йорке серое, пасмурное – снегопада можно было ждать в любую минуту. Такси Джорджа Клементса стояло у входа в отель «Билтмор», против Центрального вокзала.

Дверца открылась, и в машину осторожно, словно каждое движение причиняло ему боль, сел молодой человек с уже заметной сединой. Он поставил на сиденье дорожный саквояж и «дипломат», захлопнул дверцу, откинул голову на спинку и устало прикрыл глаза.

– Куда едем, дружище? – спросил Джордж.

Пассажир заглянул в листок бумаги.

– Вокзал Порт Осорити, – сказал он.

Машина тронулась.

– Что-то у вас, дружище, вид неважнецкий. У меня свояк такой же становится во время приступа желчного пузыря. У вас тоже камни?

– Нет.

– Свояк говорит, что камни в желчном – это хуже некуда. Ну разве что камни в почках. А я ему знаете что на это? Ты чудила, говорю, Энди, говорю, ты отличный парень, и я тебя уважаю, но ты чудила. У тебя был, спрашиваю, рак, Энди? Рак, говорю, был? Всем известно, хуже рака ничего нет, верно? – Джордж пристально посмотрел в зеркало заднего обзора. – Послушайте, дружище, я вас без дураков спрашиваю… вы как, ничего? А то малость на покойника смахиваете.

– Все в порядке, – ответил пассажир. – Просто вспомнил… как ехал однажды на такси. Несколько лет назад.

– Ясно, – глубокомысленно сказал Джордж, будто и впрямь знал, о чем речь. Да, шизов в Нью-Йорке хоть отбавляй. После короткой паузы, вызванной раздумьями на эту тему, он продолжил рассказ о свояке.

– Мама, дядя больной?

– Ш-ш-ш.

– Ну скажи!

– Денни, угомонись.

Она виновато улыбнулась пассажиру, сидевшему справа через проход, словно желая сказать: ну что с ним поделаешь? Похоже, однако, что пассажир ничего не заметил. Бедняга и вправду выглядел больным – в данном случае четырехлетний Денни не ошибся. Мужчина безучастно смотрел в окно; снег, который пошел вскоре после того, как они пересекли границу штата Коннектикут, все падал и падал. Мужчина был ужасно бледный, ужасно худой, и сбоку его шею наискось прорезал жутковатый, как у Франкенштейна, шрам. Словно в недалеком прошлом кто-то пытался открыть ему голову, и эта попытка едва не увенчалась успехом.

Автобус направлялся в Портсмут, штат Нью-Гэмпшир, куда он прибудет по расписанию в полдесятого вечера, если нигде не застрянет из-за снегопада. Джулия Браун с сыном ехала в гости к свекрови, этой старой курице, которая опять станет баловать Денни, а он уж и так испорчен дальше некуда.

– Я хочу подойти к нему.

– Нельзя, Денни.

– Я хочу посмотреть, какой он больной.

– Нельзя!

– Мама, а вдруг он вымирает ? – Глаза у Денни возбужденно заблестели. – Он, наверно, вымирает сейчас?