Стивен Кинг - Мертвая зона

Вы наверняка обратите внимание, что новая сумма значительно меньше той, которую Вы отклонили месяц назад. Я связался с банком, где имеет расчетный счет известная Вам больница, и погасил вашу пресловутую задолженность. Теперь, Джонни, у Вас развязаны руки. Мне нетрудно было сделать это, и я это сделал с большим, добавлю, удовольствием.

Вы заявляете, что не можете взять эти деньги. А я Вам говорю: можете и возьмете. Возьмете, Джонни. Я выследил вас в Форт-Лодердейле и в другом месте тоже выслежу, даже если Вы переберетесь в Непал. Можете называть меня прилипчивой вошью, дело Ваше, а по-моему, я больше похож на Гончего Пса. Поймите, Джонни, у меня и в мыслях нет травить Вас. Помню, как Вы просили меня в тот день не жертвовать сыном. Я едва не пожертвовал. А другие? Восемьдесят один человек погиб, еще тридцать получили тяжелые увечья. Вспоминаю слова Чака – дескать, сообразим что-нибудь, на месте придумаем, – и мое праведное возмущение, возмущение глупца: «На это я не согласен. Исключено». А ведь я мог кое-что сделать. Вот что не дает мне покоя. Я мог дать этому мяснику Каррику три тысячи долларов, он рассчитался бы с официантами и закрыл ресторан на вечер. Это обошлось бы мне в тридцать семь долларов за каждую жизнь. Словом, поверьте, у меня и в мыслях нет травить Вас. Я сам себя так растравил – надолго хватит. Не на один год. Приходится платить за неверие в то, что лежит за пределами наших пяти чувств. И, пожалуйста, не думайте, будто я оплачиваю Ваши больничные счета и посылаю этот чек, чтобы облегчить свою совесть. Деньгами не откупишься от молнии, не откупишься и от ночных кошмаров. Эти деньги – во имя Чака, хотя он ничего о них не знает.

Получите деньги, и я оставлю Вас в покое. Вот мое условие. Можете переслать их в ЮНИСЕФ, или отдать сиротскому приюту, или просадить на ипподроме. Это меня не касается. Главное – получите их.

Жаль, что Вы так поспешно от нас уехали, но, в общем, я Вас понимаю. Надеюсь, скоро увидимся. Чак уезжает четвертого сентября на подготовительные курсы в Стовингтон.

Джонни, возьмите чек. Пожалуйста.

Будьте здоровы.

1 сентября 1977 г.

Дорогой Джонни,

неужели Вы думаете, что я отступлюсь? Пожалуйста, возьмите чек.

Всего доброго.

Роджер

10 сентября 1977 г.

Дорогой Джонни,

мы с Чарли ужасно обрадовались, что ты наконец отыскался. Приятно получить письмо, написанное прежним Джонни. Одно меня, сынок, сильно встревожило. Я позвонил Сэму Вейзаку и прочитал ему то место из твоего письма, где ты пишешь про участившиеся головные боли. Он советует тебе обратиться к врачу, и немедленно. Он опасается, как бы в поврежденном участке мозга не образовался тромб. Это очень меня беспокоит, и Сэма тоже. С тех пор как ты вышел из комы, у тебя нездоровый вид, а в последнюю нашу встречу в начале июня ты выглядел особенно усталым. Сэм мне этого не сказал, но ему, я знаю, больше всего хотелось, чтобы ты прилетел домой из своего Финикса и чтобы он понаблюдал за тобой. Теперь-то уж тебе грех жаловаться на безденежье!

Роджер Чатсворт дважды звонил нам, и я сообщил ему что мог. По-моему, он искренне говорит, что эти деньги не для успокоения совести и не в награду за спасение жизни его сына. Твоя мать скорее всего сказала бы: этот человек замаливает грехи единственным известным ему способом. Так или иначе, ты взял эти деньги, и, надеюсь, не только потому, что «хотел от него отвязаться». Для тебя, при твоем твердом характере, это не причина.

А теперь самое трудное. Прошу тебя, Джонни, возвращайся. Шумиха постепенно улеглась – ну да, я уже слышу, как ты говоришь: «Чушь собачья! После того, что случилось, она никогда не уляжется», – и в чем-то ты, вероятно, прав, но лишь отчасти. По телефону мистер Чатсворт сказал: «Объясните ему при случае, что после Нострадамуса ни один экстрасенс не потянет больше, чем на короткую сенсацию». Я очень беспокоюсь за тебя, сынок. Меня беспокоит, что ты казнишься из-за погибших, вместо того чтобы воздать самому себе за живых – за тех, кого ты спас, тех, кто был в тот вечер у Чатсвортов. Я беспокоюсь, и вообще ты мне нужен, Джонни. «Как не знаю кто», сказала бы наша бабушка. Поэтому приезжай поскорее, прошу тебя.

Папа

Р.S. Посылаю газетные вырезки о пожаре и о твоем участии в этой истории. Их собрала Чарли. Ты опасался, что «все, кто был тогда на лужайке, проболтаются газетчикам», и, видишь, не зря опасался. Возможно, эти вырезки только расстроят тебя. Тогда выброси их в корзину. Но Чарли подумала, а вдруг, прочтя их, ты скажешь: «Все могло быть гораздо хуже, совесть моя чиста». Надеюсь, так и будет.