Айзек Азимов - На суше и на море [1969]

Когда стало совсем светло и туман унесло, я обратил внимание на низкие заросли не то травы, не то низкорослого кустарника с широкими листьями, похожими на перепончатые лапы, на толстых полупрозрачных стеблях. Растение напоминало декоративную комнатную бегонию.

Это была еще одна родственница женьшеня — трава со странным знахарским названием: заманиха. Я видел ее в гербарии семейства аралиевых. Оно немногочисленно. На Дальнем Востоке всего восемь представителей, считая женьшень, а всего в семействе — тридцать растений.

Наконец мы миновали угрюмый лес и стали спускаться. Нас окружил высокий прямоствольный кустарник. Он поднимался из земли сразу десятками черенков и окутывался густой шапкой листвы то на уровне груди, то над головой. Кусты походили на разрывы снарядов, какими их рисуют дети. Лозы, устремленные вверх, поросли густой, словно пятидневной щетиной.

Неожиданно Савва Петрович остановился и стал оглядываться. Я тоже. Теперь я разглядел, что кусты росли цепями. От одного, самого высокого и, видимо, самого старого, в стороны разбегался молодняк, выстроившись точно по ранжиру.

— О ты черт! — выругался Савва Петрович. — Заскочили в чертово логово. Хоть обратно вертайся. Прорубаться придется. Беритесь за топор. Не выпустит чертов куст.

— Что?

— Заскочили, говорю, в чертово логово. Не видите: дикий перец кругом, чертов куст.

— Этот!?

— Да, кругом… Пообдерем теперь одежку… Али и впрямь вертаться?

Я присел у молодого светло-зеленого побега, пробившегося из земли, видимо, только в этом году.

Савва Петрович, истолковавший мое любопытство по-своему, махнул рукой и сказал:

— Напрасно нагибаетесь! Не панцуй это. Обманка. Тот же самый чертов куст, нетронник. Только молодой. Столько имен у этого проклятого куста, что заблудиться, как и в нем самом, можно. А по-ученому и совсем его названия не выговоришь. Мудреное.

— Элеутерококк.

— Вот-вот. Элулетерок.

— Элеутерококк.

— Один пес. Не обойдешь его, не объедешь. Попал в заросли, словно в колдовское место. Чуть не всю одежонку с тебя посдирает. Сейчас попробуете.

Я с нежностью смотрел на яркие молодые побеги.

— Да что вы прилипли к этому чертову кусту? — не выдержал Савва Петрович.

— Этот чертов куст еще покажет себя.

— Да. Берите топор.

— Элеутерококк — брат и соперник женьшеня.

— Соперник? Это соперник? — Савва Петрович впервые за наше знакомство рассмеялся. — Только не говорите кому еще… Не только засмеют, шайками закидают.

— И все-таки она вертится!

— Чего? — Савва Петрович нахмурил брови и посмотрел на меня с некоторым любопытством… — Идемте, а то мы и к концу недели до своих не доберемся.

Я не стал спорить.

Перчаток у меня, конечно, не было. Руки вскоре были в кровавых царапинах и ссадинах, лицо тоже. Вначале Савва Петрович ругмя ругал чертов куст, а потом обозлился до немоты.

Взяв в руки топор, я с неохотой прорубался сквозь заросли своего любимца — чертова куста. Он показал себя достойным противником. Только часа через два, взмокшие от пота, исцарапанные в кровь, мы наконец-таки выбрались на свободу. Отерев пот с лица, Савва Петрович отшвырнул в сторону сцепившийся колючками пук ветвей:

— Коли чертов куст тот же женьшень, на кой ляд нам мучиться? Наберем да и пойдем в контору. Пусть нам платят как за панцуй.

— Полезность и стоимость — разные вещи, — напомнил я Савве Петровичу.

— Не слышал я о лечебных деревьях и кустах. Лечат травами.

— А цветы липы — потогонное, настойка рябины помогает от головной боли…

— Женьшень-то от всех болезней помогает, — парировал Савва Петрович.

И снова, не дожидаясь ответа, Савва Петрович двинулся вперед, словно не предвидел возражений.

— Ни от чего женьшень не помогает и никакую болезнь не излечивает, — сказал я ему вдогонку.

— Задарма тогда ходим, задарма нам деньги платят, — пробурчал корневщик и с досадой махнул рукой.

Как ему было объяснить, что я прав, когда говорю — не помогает, не поможет даже при головной боли, не лечит, не излечит даже насморка! Женьшень как бы закаливает организм, если уж сравнение нужно, словно физкультура и спорт. Он делает организм более устойчивым к повреждающим факторам. Шеф это доказал!

Что значит помогать? Что значит лечить?

У человека болит голова. Она может болеть от тысячи и одной причины. Устраняет ли пирамидон причину болей? Нет. Он снимает к примеру спазм сосудов мозга. На время — и только. Лекарство в этом случае не имеет к причине болезни никакого отношения. Оно ликвидирует излишнее напряжение на отдельном участке, и если организм успеет восстановить равновесие, то боль действительно пройдет, а если нет, то она возобновится.