Далия Трускиновская - Баллада о двух гастарбайтерах

Чжи-вэй неприятен мне. Он — хороший тренер, мне его купили за много трапез, но он мужчина. Мне сказали, что хороших тренеров-женщин по бою не бывает и почему-то не может быть. Я не верю. Кристина хороший тренер по мясу. С ней я за одно занятие выпускаю и закрепляю столько мыслеплоти, сколько раньше делала за шесть. Если бы Кристина отыскала мне тренера-женщину, пусть не такую опытную, как Чжи-вэй, я бы показала лучшие успехи с женщиной.

— Если ты не будешь кувыркаться, тебя пропорют клыками, — прошептал Чжи-вэй. — Я слышал в таверне, как тренер твоего противника хвастался, будто им там удалось вырастить клыки, как у моржа…

— Кто такой морж?

Чжи-вэй задумался. И нехорошо усмехнулся.

— Я бы принес тебе картинку, Дизи, но не принесу. Я не хочу выполнять работу этой твоей дуры. Одно скажу — противник у тебя будет такой, что можешь и не справиться…

— Противник, с которым я могу не справиться?!

От злости у меня выхлестнул из груди огромный и клубящийся ком мыслеплоти, завился спиралью, вытянулся в сторону Чжи-вэя и вдруг затвердел. Тренер вовремя отскочил.

— Убери это! — закричал он. — Это не оружие! Ты не сможешь действовать руками, когда из груди торчит такое, такое!..

Я напряглась и оттянула силу от мембраны. В самом деле, он прав, я отрастила какое-то неподходящее приспособление. Я напрягла соответствующие мускулы и пережала его. Мыслеплоть лишилась связи со мной. Несколько ударов пульса этот огромный витой рог еще держался на груди, между пластинами, потом со стуком отвалился.

— Уничтожь, — сказала я. — Ты знаешь, моя мыслеплоть не должна попасть в лапы чужим людям.

Чжи-вэй молча поклонился.

А я подумала: противник? Он должен был сказать: противница…

Золотые пластинки с моего трона содрали. Пол логова лишился шерстонового покрытия. Вода для питья более не пахла свежими гиг-персиками.

Я делал вид, что мне все по барабану. Большого труда это не составляло. Что-что, а ставить людей на место, за время общения с ними я научился великолепно. Рано или поздно они пойдут на попятный. Мне уже не раз случалось убеждаться, как легко они изменяют своим принципам. Особенно если запахло деньгами.

Деньги…

На этот раз все было наоборот. Отказаться от очередной блажи для людей значило потерять какие-то деньги, но я знал, я был уверен, что они спасуют и сейчас. В меня, в мою рекламу вложено больше, а люди в любой ситуации выбирают вариант, несущий им наименьшие финансовые потери.

Значит, победа будет за мной, а люди в очередной раз умоются.

Новый тренер по идеологии, этот Додик, каждый день в одно и то же время подходил к моему логову и спрашивал, буду ли я драться. Я угрюмо посылал его в нору пищуна, упившегося перебродившим синеягодным соком, и тот уходил.

В общем, получилась вроде бы патовая ситуация. Они упорно пытались меня уговорить, а я отказывался. Заканчивать карьеру, уходить навсегда с арены мне еще было рановато.

День на пятый тренер по воспитанию, услышав стандартный ответ, одарил меня своей фирменной улыбкой и сказал:

— Зак, ты зря упорствуешь.

Я издал кашляющий звук, имеющий значение «глупый детеныш, не стоящий беседы». Тренер заявил:

— Ты не совсем понимаешь ситуацию. Наши исследования показали, что бой самца и самки будет самым рейтинговым событием за весь последний год. Получается, зрители всех миров, подключенных к нашей системе развлечений, буквально жаждут этого боя. А сам знаешь, тот, кто сумел угодить публике, кто завоевал этот самый высший рейтинг, получит право самому назначать цену за свои услуги. Доходит?

Говорил он убедительно. А я все-таки сдаваться не собирался. Кто согласится встретиться на арене с самкой? Драться между собой самки имеют полное право. Это их дело, их ремесло, их умение. Но чтобы самец с самкой…

Именно поэтому я заявил:

— Нет, не доходит. Не понимаю.

— Все ты понимаешь, — зло сказал тренер. — И ради высшего рейтинга… Поверь, мы очень далеко можем зайти. Очень. Все еще только начинается.

Я сказал:

— Мне все равно. Вы знаете, что я на этот бой не выйду. Да и нет никакого резона драться с самкой. Я не смогу ее убить, она не сможет убить меня. Значит, гарантированно будет ничья. Гробить ради нее карьеру я не собираюсь.

— Нет? Ты не сможешь ее побить?

— Я не смогу себя довести до боевого состояния, не смогу ее возненавидеть с надлежащей силой. Это инстинкты, и против них не попрешь.

Тренер по идеологии покачал головой.