Фрэнк Герберт - Мессия Дюны

Предвидение предсказывало, разумеется, все эти моменты, но он закрыл от него свое сознание, предпочитая роль рыбы, которая плывет по времени не туда, куда хочет, а куда несет ее течение.

Было слышно, как гхола чистит оружие и осматривает снаряжение. Пол вздохнул, протянул руку к поясу и выключил личное защитное поле. Оно со щекоткой сбежало с его тела.

Пол сказал себе, что займется делами, когда вернется Чани. Тогда будет достаточно времени, чтобы принять тот факт, что скрытое им от нее обстоятельство продлило ее жизнь. Разве это такая уж вина — предпочесть Чани наследнику? По какому все-таки праву он сделал выбор за нее? Глупые мысли! Кто бы стал колебаться, зная альтернативу — рабские подземелья, пытки, мучительная тоска… или еще худшее?

Он услышал скрип двери, шаги Чани и обернулся.

На лице Чани ясно читалась зловещая решимость. Широкий пояс Свободной, собиравший на талии ее золотое платье, водные кольца в ожерелье на шее и рука на бедре, острый взгляд, которым она, как всегда, окинула комнату, — все теперь отступило на второй план. На первом плане была ярость.

Когда она подошла ближе, он раскрыл объятия и привлек ее к себе.

— Кто-то, — выдохнула она, пряча лицо у него на груди, — кто-то уже давно давал мне противозачаточные средства… до того, как я перешла на новую диету. Из-за этого роды предстоят трудные.

— Но ведь есть лекарства? — спросил он.

— Опасные лекарства. Но я знаю виновницу, и я пущу ей кровь!

— Моя Сихайя, — прошептал он, сильнее прижимая ее к себе, чтобы унять дрожь. — Ты носишь наследника, которого мы оба хотим. Разве этого не довольно?

— Моя жизнь сгорает очень быстро, — сказала она, в свою очередь прижимаясь к нему. — Будущее рождение контролирует мою жизнь. Врачи говорят, что плод развивается с ужасающей скоростью. Я должна много есть… и принимать больше спайса… есть его и пить его. Я убью ее!

Пол поцеловал ее в щеку.

— Нет, моя Сихайя, ты никого не убьешь!

И подумал: «Ирулэн продлила твою жизнь, любимая. Для тебя время рождения — это время смерти».

Он почувствовал, как горе убивает его и погружает в черную пустоту.

Чани оттолкнула его:

— Ей нет прощения!

— Кто говорит о прощении?

— Тогда почему я не могу убить ее?

Это было настолько в духе Свободных, такой характерный для них вопрос, что Пол почувствовал истерическое желание расслабиться и все забыть. Но он сдержал себя, ответив:

— Это не поможет.

— Ты видел это?

Пол весь напрягся при воспоминании о видении.

— Что я видел… что я видел… — пробормотал он. Все детали настоящего совпадали с увиденным, и это его словно парализовало. Он чувствовал себя прикованным к будущему. В горле у него пересохло. Следовал ли он своему предвидению, пока не попал в безжалостное настоящее, спрашивал он себя.

— Скажи мне, что ты видел?

— Не могу.

— Почему я не должна убивать ее?

— Потому что так говорю я.

Он видел, что она приняла это. Приняла, как песок принимает воду поглощая и пряча. Таится ли настоящее повиновение под этой горячей, гневной поверхностью? И Пол понял, что жизнь в императорской крепости не изменила Чани: она просто задержалась здесь на время, будто остановилась на отдых в пути вместе с мужем. Все пустынное осталось с ней.

Чани отошла от него и взглянула на гхолу, который стоял в ожидании вблизи тренировочной площадки.

— Ты скрестил с ним свой клинок? — спросила она.

— И неплохо сразился.

Она взглянула на круг на полу, потом снова на металлические глаза гхолы.

— Мне это не нравится.

— Он не причинит мне вреда, — возразил Пол.

— Ты видел это?

— Нет.

— Тогда откуда ты это знаешь?

— Потому что он больше, чем гхола. Он — Данкан Айдахо.

— Его сделали тлейлаксу.

— Они сделали больше, чем сами намеревались.

Она покачала головой. Угол шарфа коснулся воротника ее платья.

— Как можно изменить тот факт, что он — гхола?

— Хейт, — спросил Пол, — ты — оружие моего уничтожения?

— Если настоящее изменяется, изменяется и прошлое, — сказал гхола.

— Это не ответ! — возразила Чани.

Пол повысил голос:

— От чего я умру, Хейт?

В искусственных глазах гхолы блеснул свет:

— Говорят, милорд, что вы умрете от денег и власти.

Чани застыла.

— Как он смеет так разговаривать с тобой?

— Ментат правдив, — ответил Пол.

— Был ли Данкан Айдахо твоим истинным другом? — спросила она.

— Он отдал за меня жизнь.

— Печально, — прошептала Чани, — что гхола не может вернуться к своему первоначальному бытию.