Владимир Колышкин - Троянский конь

Глокенхаммер зарычал от боли, все заволокло паром. Оставляя куски кожи и кровавую слизь, которая тут же застывала, ладонь частично отделилась от стены. Юкос плеснул еще, стена окрасилась кровью, мгновенно покрылась ледяной коркой. Ладонь отделилась наполовину. Глокенхаммер выл от боли. Идо Ватару по-самурайски выхватил нож. Длинное гибкое лезвие чиркнуло по стене, отрезала промерзшие лоскутья кожи. Рука наконец-то окончательно отделилась от стены, кровавая, истерзанная рука. На короткое время Глокенхаммер потерял сознание. Его поддержали, чтобы не упал, поспешно, вкололи обезболивающее, натянули перчатку на то, что осталось от ладони, защелкнули манжет...

Слушая рассказ Ясона, Илар вспомнил эпизод из раннего своего детства, когда он с родителями еще жил на краю датского острова Амагер, в небольшом портовом городке Драгер. Напротив их дома, у соседа по переулку был забор, собранный из отходов листовой меди. И вот как-то зимой, в мороз, маленький Илар решил провести эксперимент: что будет, если приложить язык к медной пластинке. Кончик языка мгновенно примерз к холодному металлу. Илар не догадался отогреть пластинку горячим дыханием, а стал отрывать язык. Не получилось, он запаниковал, заревел, и тут примерзли к забору его губы. На его визг примчалась бабушка, при этом она сразу сообразила, в чем дело, потому что в руке у нее уже была кружка с теплой водой. Мгновение, - и коварный забор уже отпустил его. Только на покрытой зеленой патиной пластинке остался клочок его любопытного языка, наверное, самый поверхностный слой - беловатый с красными потеками крови. Язык болел ужасно, но облегчение было великим.

Старший техник-пилот провел кончиком языка по внутренней стороне верхней губы. Никакого шрама на языке не ощущалось. Все уже давно зажило, сгладилось временем. Остались лишь призрачные воспоминания. Он у забора, бабушка с кружкой, переулок, занесенный снегом забвения...

Когда паника мало-помалу улеглась, и ученые вернулись на объект. Их жгло любопытство. Каждый стремился скорее попасть внутрь таинственного сооружения, ставшего вдруг доступным. Археологи - со своей целью, физики со своей, даже Аркадий Петрович надеялся там что-нибудь отыскать по биологической части.

Едва они, переполненные впечатлениями, наконец, вернулись на базу, то сразу заперлись в кают-компании на секретный ужин. Пили горячий бренди, никого постороннего не пускали. Посторонним, конечно, был Илар. Было обидно, но приходилось мириться с мыслью о своей второсортности. И все же он решил побывать на объекте, ведь этого никто не запрещал.

Он предложил Ясону съездить к башне и посмотреть, чего нового там обнаружили ученые. Помощник с энтузиазмом согласился. Он вообще все делал с энтузиазмом. С энтузиазмом работал, с энтузиазмом "стучал". Хороший парень.

Они сели в вездеход. Ясон как всегда был за рулем. Завыли включенные турбины, водитель подал воздух в подушку, машина поднялась, воспарила над землей, развернулась по курсу и понеслась - быстро, плавно, почти без качки. Снег теперь валил гуще, и блеклое небо совсем опустилось низко. В лучах света натриевых ламп вездехода снежные хлопья приобретали розоватый оттенок. Как лепестки сакуры, подумал Илар. Японцу, наверное, бы понравилось.

Вскоре "бофу" свернул на полукруглую подъездную площадку, что здесь образовалась частью от природы, частью - от каждодневных стоянок. Но сегодня подвалило снега и продолжает подваливать. Снег скрыл все следы утреннего и дневного пребывания ученых. Турбины стихли, юбка вездехода сдулась, он осел на стойки.

В ярком луче нашлемного фонаря, снег казался особенно голубым, чистым и нетронутым. Ясон пошел впереди. Его ботинки с утеплителем на необычайно толстой рифленой подошве из алого пластика оставляли огромные отчетливые следы.

Взойдя по лестнице, они приблизились к двери. Тамбур был убран за ненадобностью, и вход в башню зиял черным провалом на фоне покрытой изморозью стены. По бокам были видны нехитрые приспособления, сваренные из стальных уголков, эти штуки не давали двери закрыться. Впрочем, не было заметно, чтобы дверь делала хотя бы какие-то попытки закрыться.

В проем можно было войти по одному. Право первенства было предоставлено Илару. Они переступили высокий порог и словно бы оказались на дне бассейна с голубой водой. Вообще-то они ожидали темноты в помещении, но лился откуда-то сверху призрачный жемчужный свет, да и стены были полупрозрачны. Так что мощность фонарей можно было умерить. Честно сказать, не хотелось им слишком себя выделять, мало ли что...