Анна Кондакова - Нумерат

Денис не слушал, он углубился в собственные мысли.

– Вычитание из единого целого… Что может означать фраза «единое целое»? – невпопад спросил Денис, оборвав собеседницу на полуслове.

Асель умолкла, понимая, что говорила с пустотой. Губы девушки тронула еле заметная грустная улыбка.

– Ты про уравнение думаешь? Сейчас? – Она опустила плечи и обхватила колени руками. – Почему меня это не удивляет? Ты же нумерат.

Её реплика прозвучала, как обвинение. «Нумерат» из уст Асель – слово ругательное. Да уж, теперь и она считает, что Денис – чёрствая сволочь, не способная на сострадание, сухарь-математик, пытающийся рассуждать с помощью цифр и напрочь забывший о человеческих чувствах. Отчасти так и было, но… всё же не совсем.

– Слушай, – начал Денис. – В Трескуново единственным ребёнком является Колька, ну, тот пацан, с которым мы разговаривали. Значит, он находится по одну сторону знака равенства, правильно?

Асель нахмурила брови.

– Я об этом как-то не думала… Вообще-то, я тебе про лекарства говорила. Для деда Макара.

Денис задумался, не придав значения ответу Асель. Он боялся разрушить еле уловимое, как мираж, решение, рождающееся в голове, хватался за него, точно за ускользающий хвост ящерицы, поэтому продолжал сыпать предположениями, разговаривая фактически сам с собой:

– Логично, что с мальчиком связан его дед Макар, который стремится к нулю, то есть – к смерти. Также мальчик связан со своей матерью, которая, вероятно, является первой переменной. – Денис вскочил. В пылу решения задачи в нём проснулся горячий азарт. – Вычитание этих переменных из одного целого равно смерти ребёнка! Возможно, вычитание означает отъезд или смерть, а «одно целое» – это село Трескуново… – Он наконец посмотрел на Асель, будто только что заметил её присутствие.

Та сидела на ступеньке, подпирая щёку ладошкой, и внимательно наблюдала за тем, как Денис выстраивает логическую цепочку из умозаключений, известных лишь ему одному.

– Не зря именно тебя выбрали нумератом, – произнесла Асель сухим бесцветным голосом. В руках она всё ещё держала скомканный обрывок бумаги. – Похоже, ты способен придумывать решение, даже когда рядом человек умирает.

– А что я, по-твоему, должен делать? Бегать вокруг больного старика и возносить к небу руки? – пробурчал Денис: обвинения Асель ему показались лишёнными смысла. – Я отправил Вику и Сеню на метеостанцию, что ещё надо? А уравнение требует решения, разве нет?

Асель качнула головой и поднялась.

– Нет, Денис. Решение от нас требуют координаторы, а не уравнение.

– Но обнуление…

– Не ты ли говорил сегодня утром, что правила координаторов направлены на то, чтобы мы из страха беспрекословно им подчинялись? Ты не думал, что обнуление – всего лишь уловка, кнут дрессировщика?

– На себе хочешь проверить свою теорию? – вспыхнул Денис. – Я за ваше благополучие отвечаю, и за тебя тоже отвечаю! Я хочу, чтобы все остались живы!

– А я хочу, чтобы нумерат нашего легиона был человеком, а не счётной машинкой! – выпалила Асель.

Не дав Денису и рта раскрыть, она выскочила за ворота, хлопнув калиткой.

Денис в яростном гневе пнул ступеньку. Чёртовы уравнения, чёртовы цифры, чёртово равновесие! Кому всё это нужно? И Асель хороша! Разобиделась. Денис решил больше не позволять ни Асель, ни кому-то другому указывать, что ему делать.

Далёкий призыв прилетел неожиданно, всколыхнув прогретый воздух двора. И мгновенно стёр из памяти обещания, данные самому себе минуту назад.

– Дени-и-ис! Денис! – Это был голос Асель, срывающийся на истеричный крик, – крик, смешавший в себе отчаяние, страх, чудовищный, еле выносимый ужас.

Денис вылетел на улицу, вертя головой по сторонам, выискивая глазами подругу. Она стояла посреди дороги, метрах в пятнадцати от него. Девушку трясло, просто колотило, это было заметно даже на расстоянии.

Денис кинулся к ней.

– Что случилось? Что? – Он обхватил её трясущиеся плечи руками, бегло оглядел с ног до головы: вроде, всё цело. Но в глазах застыло что-то жуткое, чёрное. Чего же она так напугалась средь бела дня?

Асель сбивчиво забормотала:

– Она пыталась меня схватить… пыталась схватить. Я бежала быстро, как могла, но она… она была быстрее. У неё такие странные ноги… как у животного. Когтистые и бесшумные… И глаза в огне…

Асель бормотала и бормотала, даже не переводя дыхания. Точно торопилась исповедаться. Лицо её побледнело, застывшие глаза наполнились слезами, губы дрожали. В руках она теребила тот самый обрывок из записной книжки с названием препарата для деда Макара. На рукаве светло-бежевого пальто в районе плеча Денис заметил след, будто кто-то грязной огромной рукой прикоснулся.