Джоу Клейтон - Диадема (Диадема со звезд - 3)

Ракат вскочила.

- Мне не нужна твоя помощь! Прочь, прочь от меня!

- Ракат... - Алейтис встала и протянула к ней руки. - Прошу тебя, Ракат...

Ракат нерешительно протянула в ответ свои ладони, и ее дрожащие пальцы снова оказались в ладонях Алейтис, потом зажмурилась, чувствуя, как вливаются в нее покой и равновесие, словно сладкая вода.

Несколько минут женщины стояли в прозрачном свете лун, как статуи, безмолвно, неподвижно, даже, казалось, не дыша. Потом Ракат глубоко вздохнула и медленно освободила руки.

- Я... я... благодарю тебя, Алейтис.

- Ракат...

Она обернулась, посмотрела через плечо.

- Что ты хочешь?

- Осторожно с Кхем-ско, ладно?

Ракат засмеялась и устало направилась к своему чену.

Огромное лицо плывет в темноте, поворачивается... поворачивается... Влажно блестящие зрачки-щелки расширяются до овала... большие желтые глаза слепо ищут, неотвратимо сокращая дугу поиска, пока не нащупывают Алейтис... Тонкие ноздри возбужденно раздуваются... втягивают воздух - в нем разлит какой-то неуловимый запах. Широкая прореха рта раскрывается, скалясь в улыбке. Белеют до ужаса обычные человеческие зубы. Крючковатый палец с когтем, поднятый в воздух, указывает прямо на нее.

Алейтис зашевелилась на своих спальных кожах, дернулась во сне, пыхтя и покрываясь в ужасе потом.

Глаза ее вдруг открылись, и она уставилась в душную темноту.

- Ахай! - простонала она. - Лучше бы у меня не было этого дара.

Невесело усмехнувшись, она перевернулась и снова закрыла глаза.

В наполненной дымом темноте своего чена притаился Миаво, склонившись над зеленоватым огнем костра.

Блики отражались в обнаженном теле колдуна, блестящем от масла, татуированном сложным узором. Он покачивался, шипел, выговаривая невнятные слоги, нотой бросил в огонь щепотку красноватого порошка, родившего извивающуюся дымовую змею. Дым-змея поплыл, обвивая кольцами татуированное узорчатое тело, круг за кругом, пока не выполз весь и не заполнил собой весь чен.

Алейтис застонала во сне, задрожала, пальцы вцепились в кожаное покрывало, служившее ей простыней и матрасом одновременно.

Из-за занавески над входом в чен Ракат пробивался светящимся волоском свет. Внутри красновато горела небольшая масляная лампа с подставкой из камня, отбрасывая танцующие тени на вогнутые кожаные стенки чена. В помещение медленно вкралась струйка зеленоватого дыма, постепенно превращаясь в облако, заполняющее весь чен. Потом незаметно сгустилась над спящей девушкой.

Ракат вздрогнула, села, глаза ее стеклянно заблестели. Она потерла лицо, непонимающе уставилась на лампу. Незаметно дым опустился, осел на ее смуглую кожу фиолетово-зеленой пленкой. Минуту спустя она принялась рыться в кожаном покрывале. Наконец, рука вынырнула наружу, отыскав нож - тот самый, который она отобрала у Ставвера много месяцев назад. Она склонилась у лампы и принялась натачивать серебристое лезвие кусочком кожи. Вниз вверх... вниз и вверх...

Она попыталась сопротивляться охватившему ее безумному порыву.

...Вверх и вниз... вверх и вниз... Вина и злость слились, образовывая горчащий настой, жгучий-жгучий... ...Вверх и вниз... вверх и вниз... кожа скользила по сияющему металлу...

"Нет, нет! - думала она. - Я не испытываю к ней ненависти..." ...Вверх и вниз... злость... ярость - они вырастали, словно отдельные независимые существа внутри ее самой... вверх и вниз... "Когда она умрет, все будет хорошо..." бросив кусочек кожи, она опустилась на четвереньки что-то бормоча и выползла из чена.

Снаружи было темно - тучи с западной стороны плыли по небу, закрывая кружки лун. Сильный ветер с гор продувал лагерь, теребя мягкую кожу ее туники, в диком танце обдувал горящее лицо. Сквозь сухую грозу Ракат шла, словно металлическая кукла, слепо, равномерно, неумолимо.

Алейтис зашевелилась во сне, пытаясь проснуться.

Как в ночном кошмаре, она боролась и бвролаеь, но напрасно повторяющееся усилие ничего не дало.

Ракат отодвинула в сторону занавеску у входа, вползла в чен. Алейтис была укрыта только наполовину.

Косички разметались, образуя рыжее "у". Ракат подползла ближе и увидела, как призрачным светом замерцала диадема, неестественным, призрачным светом фантома.

Алейтис застонала, попыталась шевельнуться, потом сквозь парализующую неподвижность пробилась нота диадемы. Она открыла глаза и увидела, что кошмар воплотился в реальность. Она ахнула при виде дико искаженного лица, нависшего над ней, едва различимого в бледном свете диадемы. Она облизнула губы, отодвинулась назад, уперевшись локтями в кожу покрывала.