Михаил Кликин - Ни слова о магах

Слова оборвались, но музыка звучала – из хаотического биения струн рождался мягкий мелодичный перебор. Мелодия-капель. И тяжело упали последние горькие слова:

Певец склонил голову, руки его остановились. Растаяла музыка.

Никто не шевелился. Только пьяный блондин, шмыгая носом, утирал слезы.

Назлух и Хурхас избегали смотреть друг на друга.

– “Баллада о новой весне”, – объявил певец. – Надеюсь, вам понравилось.

Люди постепенно приходили в себя. Их глаза приобретали осмысленное выражение. Кто-то захлопал в ладоши. По столам пошла пустая миска, зазвенели монеты – плата музыканту. Хозяин в углу довольно щурился – половина гонорара пойдет ему.

– Это магия, – сказал насупившийся Хурхас. – Это его магия. Она живет до сих пор. В его музыке, в его словах. Она никуда не делась. Она по-прежнему где-то здесь… – Он положил ладонь на левую сторону груди. – Его магия продолжает жить А наша уже нет.

Назлух молчат.

Больше они не разговаривали. Сидели, смотрели на людей. Грезили наяву, вспоминали прошлое и совсем не думали о грядущем.

Посетителей все прибывало. Музыкант исполнил что-то веселое, плясовое, и публика постепенно расшевелилась. Было душно, несмотря на распахнутые двери и окна. Пахло кислым пивом и потом.

Полдень – самое жаркое время.

– Вы, кажется, засиделись.

– Что? – Назлух поднял глаза.

– Освобождайте место. – Хозяин заведения хмуро взирал на нищих странников. – Платите за пиво и убирайтесь

– Сейчас самый солнцепек, – сказал Хурхас. – Нам бы здесь еще немного переждать.

– Хватит, и так засиделись. – Хозяин зло выругался. – Давайте-давайте. Не задерживайте. И не заставляйте меня выгонять вас пинками.

– Ладно. – Назлух стал подниматься. – Я ухожу. Хозяин положил тяжелую руку ему на плечо, придержат, заставил опуститься на место:

– Сперва заплати за выпитое.

– Я же платил!

– Это ты про булавку? Да я взял ее только из жалости к тебе. Плати за вторую кружку.

– Я заплачу за него. – Хурхас достал из кармана медную монетку.

– И за себя не забудь.

– Конечно.

Хозяин взял деньги. Сказал чуть мягче:

– Ладно. А теперь уходите. Освобождайте место другим.

Старики переглянулись, одинаково усмехнулись в бороды. Хозяин не понял, что их позабавило, и на всякий случай пригрозил:

– Поторапливайтесь! А то у меня с такими, как вы, разговор короткий – за шкирку и на пороге пинок под зад для ускорения!

Они в этом не сомневались…

Оказавшись на улице, старики осмотрелись. Четыре пыльные дороги разбегались в разные стороны. Серая трава вяла под солнцем. Струился маревом горячий воздух.

– Ты куда? – спросил Хурхас.

– На восход, – махнул рукой Назлух.

– Тогда я на закат.

Старики разошлись, не прощаясь и не оглядываясь. У каждого была своя дорога.

Они уже не были врагами, но и товарищами им никогда не стать, сколько бы времени ни прошло.

Они навсегда остались соперниками.

И только благодаря этому они жили еще много веков…