Андрей Ларионов: Исследователь душ

В последующие дни Адрий еще раз увидел того мальчика, который замечал изменения в лицах людей. Пожарский подозвал его к себе:

– Я хочу предложить тебе сотрудничество. Ты мне рассказываешь об изменениях людей, а также точные описания их, а я тебе помогаю финансами. – Без особых предисловий озвучил деловую сделку Пожарский.

Мальчишка задумался на минуту, затем нарочито и чуть высокомерно произнес:

– Хорошо, я рассмотрю ваше предложение.

– Нет, я не собираюсь ждать. Как тебя зовут?

– Гавриил. – Чуть пристально глядя на Адрия отвечал ребенок.

– Меня зовут Адрий. Я рад с тобой познакомиться. Мне нужны твои исследования по людям, чтобы понять все что происходит.

– Ты не Адрий на самом деле.

– Почему ты так решил? – Мужчина оценивающе посмотрел на мальчика, и пытался получить ответы в его глазах.

– Истинное и забытое твое имя – Солнечный Рафаил. Ты забыл свое имя в прошлой жизни. Именно поэтому в тебе также, как и в тех изменяющихся людях живут изменяющиеся сущности.

– Подробнее, и еще раз! – Пожарский цеплялся за любые клочки информации из уст этого ребенка.

– Ты помнишь свет?!

– Свет? Какой свет?

– Истинный первичный свет! – Мальчишка посмотрел в глаза Адрия, что тот даже отшатнулся от такого взгляда ребенка.

– Нет… Понятия не имею даже о чем ты говоришь.

– Хорошо. Тогда тебя посещают мысли о бездне и драконах?

Адрий задумчиво посмотрел в ноябрьское мрачное небо в котором ползли однородные хмурые безликие тучи. Редкие снежинки летели вниз, как падшие ангелы, потеряв благодать от небес.

– Да, это я вижу иногда…

– Значит тебя захватывает темные силы. Борись!

– С чем бороться?

– Со злом! – Гавриил посмотрел на взрослого синими ослепительными глазами, и вновь убежал, словно растворился в толпе народа.

В начале декабря

Адрий перешел сокращенный рабочий день. Наверное, он просто устал от своих пациентов, которые жаловались ему на свои личные проблемы, погружая его сознание в лишние размышления и переживания о чужих судьбах. Дождливый октябрь, а за ним и безликий ноябрь миновали, их сменил декабрь. Розоватые блеклые лучи солнца в декабрьские утренние часы озаряли квартиру Адрия, и тот из окна видел пейзаж замерзающей зимы. Если бы молодой человек мог бы вернуть время назад, то так и сделал бы это: вернулся бы до периода стажировки в психотерапевтическом отделении, до периода знакомства с Лидией, до периода забвения в пучинах ржаво-огненной бездны с ее кишащими драконами и чудовищами выползающими из глубин расплавленной земли. Йодистые земли безликого мира сознания, либо наяву забыты были им.

Лишь единственный плюс был от всего этого, что у него были ключи тех подземных казематов и руин расплавленной ржаво-йодистой земли. Адрий не зря погружался в пучины раскаленного хаоса и чужих потерянных душ. Решения он еще не знал, однако был близок к разгадке задачи. Истоки прошлого вели в будущее, а будущее опиралось на прошлое и настоящее. Отблески забытых далеких миров пылали в его глазах, когда он лежал во мгле один в своей комнате. Неизведанные тени мрака искали его душу впотьмах. Огонь его души притягивал хищников в ночи, что поглощали энергию и души людей, а также пришедших с небес. В ожидании чего-то ужасного Пожарский созерцал мрак, а затем засыпал. Будто проваливался в пустоту забвения снов, где смешаны были человеческие сны и сновидения далеких миров звенящих орудиями далеких и забытых сражений за души людей.

– Лидия, где же ты!? – Воскликнул однажды прямо посреди ночи Адрий. За окнами была мгла и ночь. Белые просторы снега покрывали землю от востока до запада, от севера и до юга. Город был погружен в какое-то чистое воодушевление, когда зима только началась, и снег еще выглядит искрящимся и белоснежным. Фонари выхватывали из мрака очертания заправки, а также кирпичные строения высоток. Людей не было. Лишь машины запаркованные во дворах. Адрий подошел к окну и молча созерцал такую картину.

Иногда он видел, как всю эту комнату растворяли в пустоте, и вздрагивающие стены, пол, потолок и даже рама окна теряли форму. Материя словно из воска проседала в глубинах этой темного помещения. Блондинки нигде не было. Адрий испытывал чувство одиночества и острую нехватку любви. Ему хотелось увидеть ее в своей комнате, чтобы прижаться к ее худенькому телу, и обнять ее. Пожарскому хотелось плакать в этот миг, но он крепился, и лишь едва заметная слеза стекала по его щеке во мгле. Звезды видели его безмолвный плач. Плач обращенный в никуда, в пустоту небес и звезд, которые были стальными и холодными в столь позднюю пору.