Андрей Ларионов - Исследователь душ

С Вероникой Адрий поддерживал более-менее теплые отношения, однако это были лишь дружеское общение. Пожарский перестал делать ставки на людях, особенно в любви, потому что знал, что каждая невзаимная любовь или даже влюбленность оборачивались для него лишь бедой и болью для души. Чувства вырастали в период месяца, прежде чем он пригласил ее к себе в квартиру.

В видениях однажды Адрий увидел Лидию, и эти сны были так далеки от реальной жизни. В мареве заката чужедальнего мира, явно не с земли, молодой человек видел градацию затухающих красок снов. Сновидения вели парня к месту казни, и на фоне огненно-золотистого заката Пожарский видел виселицу. Среди толпы людей сновидец узнал Лидию. Он посмотрел на ее бледное лицо. Светлые локоны окаймляли худоватое личико девушки, и она выглядела сейчас изнуренной и уставшей.

– Что происходит здесь?

– Хотят казнить!

– Кого? – Задал второй вопрос психолог.

– Меня…

– Тебя?

– Да, – чуть не рыдая отвечала девушка.

Адрий пристально смотрел в глаза своей бывшей возлюбленной, и ощутил, как его душу охватывают забытые и древние чувства. Он еще любил ее. Даже отрицая свои чувства, испытывал к ней нежность в коктейле с неприязней.

– Меня убьют! – Воскликнула она.

– Хочешь я пойду за место тебя на казнь?

– Ты хочешь пожертвовать собственной жизнью ради меня?! – В глазах девушки засверкала надежда на спасение.

Пожарский задумался на минуту, глядя всеобъемлющий закат градиента огненно-золотистых цветов в этом мире.

– Думаю, да…

Палач назвал имя осужденной. Это была Лидия, и Пожарский содрогнулся от осознания того, что ее убьют на его глазах.

– Я вместо нее иду на казнь! – мрачно пошептал Адрий, и побежал сам к эшафоту в красках погасающего мира. Мгла захлестывала свет, и свечение становилось слабее и слабее. Толпа кричала и вопила в разных тембры и в разных репликах. Кто-то воздымал руки к небу прося о возмездии.

– Ты хочешь погибнуть вместо осужденной? – Серьезно вопросил палач, и глаз этого исполина Адрий не видел в эту минуту. Палач был в маске.

– Да… – выдохнул молодой человек.

Висельника не повели к виселице, а остановили на эшафоте.

Казнить решили другим способом.

Адрий жалобно посмотрел на Лидию, и поймал ее взгляд на себе. Палач взмахнул огромным топором над главой Пожарского, и тот в последний миг увидел, что лицо Лидии изменилось в лицо другой девушки, которая саркастически ухмылялась.

«Какого черта?!» – успел только подумать в последний миг Адрий, и ощутил силу удара палача. Тьма скомкала свет потухающего заката в отдаленном мире.

Адрий заметил отблеск света в полумраке, где было темно и сыро. Надежда на спасение теплилась в душе его даже после казни. Душа металась в отчаянии и тысячах сомнений в последний миг. Ржаво-бардовые реки собственной крови текли под его стопами ног. Если бы он мог вернуться назад к эшафоту, то так и сделал бы. Йодисто-бардовый закат запечатлелся в сознании человека в последние минуты жизни. Лучи бледно-лунные, похожие на безжизненную форму света, которая не дарит даже жизнь ее созерцателям, освещали темноту. Адрий почти наощупь передвигался вперед к источнику света. Ручьями текли слезы по щекам в эту минуту.

– И зачем я отдал за нее жизнь? – Он не знал ответа на этот вопрос даже, ведь Лидия была вовсе не Лидия в тех снах, а очередное изменяющееся лицо. Надежда выбраться из темноты ослабевала по мере продвижения шарканья ослабевшими ногами на пути к холодному и бледному свечению. Отблески миров земли, и рассветы новых горизонтов распахивались перед Пожарским в сию минуту. Ведь только на вере движется человек…

Новые тусклые рассветы влекли человека, и Адрий шел к свету вперед. Истину собственной жизни он пытался отыскать везде. Коридоры или даже лабиринты сознания вели его вдаль в потаенные места сознания в которых он даже не бывал. Очередная люстрация ради Лидии привели его к миру мглы, в потемках которой он бродил, как путник потерявший дорогу. Легкая улыбка на лице Лидии выглядела в последнюю минуту особенно оскорбительной для Адрия, ведь он пожертвовал собственной жизнью ради ее спасения. А сейчас он шел к свету, то затухающему, то разгорающемуся сильней в потемках мира сознания или даже реальной альтернативной действительности протекающей где-то вне земного мира человеческих страстей. Если бы он мог вернуться назад в первоисток причин. Ведь в сознании человек может думать о дней былых, значит, и вернуться теоретически назад возможно было, чтобы восстановить все как было изначально. Изнуренный тщетными суждениями о том, что могло быть, или чего не могло случиться, Адрий шел к сиянию из одеяла мглы. Чрезмерная доброта и самопожертвование выходили боком ему в итоге.