Валентин Юрьев - Отбросы

Сюда же затащили душевую кабинку и сушилку, через которые по очереди пропускают голых мужиков, правильно, не таскать же их в банный отсек по туннелям, да и не пролетишь, там всё задраено.

Серьёзных потерь не было. Один из зебриков, бывший в девятке, ухитрился забыть про включенный сварочный пистолет в руке и резанул им предплечье левой руки. Ага, привык стрелять не целясь, гад, а это тебе не УЗИ по девочкам!

Его эвакуировали первым, но всё равно тащили то всех вместе, а обратный полёт занял почти час и кожа с куском предплечья успела примерзнуть к дыре скафандра. Как он вообще жив остался?

Обколотый обезболивающим, мужик лежит с блаженной улыбкой, ожидая отправки в Кресты. Его скафандр срочно переделывают техники, а мне доверили кромсать омертвелые куски тела бедолаги перед операцией.

Сколько раз говорили, что больной есть больной, независимо от того, кто он, друг или враг, но я не могу отделаться от мысли, что передо мной — сволочь и убийца, наверно мне не суждено стать врачом.

— Не больно?

Я заставляю себя произнести хоть слово, пока мои руки на автопилоте обрезают рукав одежды, а глаза привыкают к мерзкому виду обмороженного участка руки, на которой когда-то красовалась мощная наколка с красотками, а сейчас бьёт в глаза чёрная гематома, лохмотья обожженной холодом кожи и, возможно, что ему грозит частичная ампутация.

— Не, я ващще ничо не чую, кайф!

— Как же это тебя угораздило?

Он что-то бурно объясняет на своём получеловечьем языке, но я бы ничего не поняла, если бы Док заранее не разъяснил подробно.

Оказывается, струя плазмы в газовой струе почти не видна и в вакууме, конечно же, не слышна.

Его спас угольный балахон, который не сразу прогорел и ещё то, что разрез не попал на гибкий стык скафандра, если бы разрезало сильфон на сгибе, то всё, смерть, весь воздух вышел бы, а у него аккуратная дыра появилась в чистом металле и в неё выдуло в вакуум кусок теплоизоляции, которая как надувающийся воздушный шарик появилась перед лицом зэка и лопнула как мыльный пузырь.

Только это и заставило мужика опомниться и выключить сварку. А потом собственное голое тело, поджатое к металлу, закупорило отверстие и спасло ему жизнь, зато как шарик начала раздуваться в пустоту кожа предплечья и пришла долгая адская боль.

— …может и не сдохну пока…

Может и выживет.

Другой бы в обмороке валялся, а этот — здоровый, в сознании после такой-то боли! Почему так? Самые здоровые, хитрые, по-звериному умные мужики становятся врагами для более слабых? Волки для овец? Неправильно всё в жизни устроено!

Я срезаю лохмотья кожи, пока не показывается живая ткань его мяса, надеваю гермомешок и обмываю то, что внутри физиораствором, сливая всю дрянь в закрытый пакет.

А ведь это после переработки тоже пойдёт к нам на стол! Да что это я!? Разве об этом надо думать?

— Ну как, нормально?

— Зуброво, детка. ты не дёргайся, я живучий!

Господи, он меня ещё успокаивать будет, этот питекантроп.

Наконец-то я могу оглядеться.

Около Пита хлопочет его жена, Марго, учительница наших ребят, она уже отошла от неожиданного обморока и нежно зализывает своего благоверного, покрытого какими-то желто-синими пятнами.

Как мне рассказали, Пит слетал совершенно без пользы и часа два висел в качестве подставки для видеокамеры, обвешанный баллонами с кислородом, поэтому он сейчас недоволен собой и стыдится той страсти, с которой жена пытается его реанимировать, даже грубит ей. Перед мужиками выделывается.

А я завидую, я бы тоже делала бы глупые суетливые попытки помочь своему любимому. Только вот, где он?

Кто-то из молодых держит на глазах примочки, он запутался в светофильтрах и успел словить яркий солнечный свет, "зайца" как они выражались, поэтому ослеп на время, но здесь горд собой и пытается вставить своё слово во все беседы, которые вокруг него происходят.

Старик тоже здесь, конечно же, где же ему быть сейчас. Он хмур, потому что его второй раз уже при мне мягко отставили в сторону и не пустили в космос. И к ремонту не допускают, там спецов хватает, поэтому он как бы остался без дела, хотя видно, что в целом он очень удовлетворен, не знаю уж, чем, я не очень понимаю, чего они туда летают? Попробовала спросить, доволен ли он, так ни с того ни с сего нагрубил, пробурчал что-то невнятное, в своей обычной манере и пополз к астрикам, лучше бы поспать лёг, да разве его заставишь?

Недоволен?

Чего пристала? Доволен? Недоволен? Я и сам не знаю. Только опыт больных шишек показывает, что нельзя быть довольным, получив кусок пирога, надо его ещё до стола донести.