Валентин Юрьев - Отбросы

— Ну что, смельчаки, наржались? Тогда слушайте внимательно… То, что перед нами не безобидная бабушка, а сильный, притаившийся зверь, теперь стало совершенно ясно. Так замаскироваться может только тот, кто готов к прыжку. Вы, юмористы, хоть чем увешайте наш флагман, а он будет светиться как фонарь. Можете для устрашения развесить на нём свои трусы, это единственное, что спугнёт настоящего противника.

А они не собираются сдаваться, они задраили все люки, закутались в свою маскировку не от холода, так что из-под этой шубы ждите кинжала. Только ждите, не скаля зубы попусту, а залезьте в его шкуру и скажите мне, что они замыслили? Откуда покажется его страшный рог и что он из себя представляет?

Лазер? Не хватит силы на флагман. Так что же ещё? Чего мы можем бояться? Да, да, бояться! Потому что мы ввязались в настоящую драку и когда мы сломаем рога этому бизону, я буду гордиться вами и мы сложим гимн в нашу честь, а сегодня — думайте. Локатор — это червяк на крючке. Но не идти к нему мы не можем. Поэтому всем катерам вернуться на флагман, скорость снизить максимально, маневрировать до сближения на нулевой и смотреть и слушать постоянно. Сержант! Выполняйте!

— Есть, катерам вернуться, маневрировать до сближения и слушать, сэр!

* Флаг — флагман (слэнг)

Мария

Старый, седой, маленький и какой-то жалкий, но до ужаса родной, скрючился, поджав ноги, задумался о чём-то, всегда я не знаю, как к нему относиться, его и жалко, с одной стороны, а с другой, я всегда боюсь его колкого ума, его ехидной реакции на все мои действия.

Устал он, глаза вечно сонные, а сам как мальчик, летает по нашим коридорам, до всего ему дело есть. Я знаю все его привычки и знаю, что меня он недолюбливает, непонятно только, за что, хотя, честно говоря, он ко всем женщинам здесь так относится. Это ещё с Земли, там что-то не сложилось у него с женами. Обжёгся на бабах.

А вот от детей он с ума сходит, играет с ними часами, все они любят его, говорят, у него и своих куча и внуки есть, тоскует по ним, наверно. Все мы тоскуем по своим, может и к лучшему, что у меня пока нет малыша, хоть и страшно, что вся жизнь так и пролетит в этой мышеловке.

А с другой стороны, неплохо мы жили. Пока эти не прилетели, часто казалось, что всё плохо, а сейчас мне уже страшно, что наш безмятежный полёт может закончиться вот так просто, бабах и всё. И по другому видятся наши двадцать лет.

Может и дура я, что не захотела здесь родить, летал бы сейчас по станции мой кусочек. И предложений сколько было, да и сейчас мужики липнут, а этот, странный, не замечает как будто.

Не знаю, может именно это равнодушие и задевает, тянет к нему, просто посидеть рядом, а уж если рукой коснётся, я просто улетаю, колдун он, что ли, или экстрасенс?

Руки простые, волосатые, надёжные, все вены тонко просвечивают, так и хочется вколоть витаминчика, а на коже уже пятна пигментные, старость не скроешь, хотя он и не пытается её скрывать, как будто жить ему вечно. К таким рукам хочется прижаться, стать маленькой и утонуть, как в колыбели.

Через несколько часов начнётся. Никто не может сказать, что именно. Почти месяц они готовились, а сейчас вон, висят рядом чужие, хоть и свои, казалось бы, люди, а — враги!

Висят, наружу не выходят, а мы в темноте готовимся к большой боли. Нам сказано всё привести в полную готовность, перевязочные, барокамеры, коконы, кровь проверить, запас воды и еды сделать, отсеки закрыть.

Кольцо перекрыли, теперь уже все отсеки живут отдельно друг от друга. Будем как в погребах прятаться, а он пойдёт в первых рядах, ему, конечно, больше всех надо, как будто моложе нет! Хотя, что же я? Может он и прав, молодым ещё пожить! А я какая? Сорок уже было. Но ведь не восемьдесят же!

Ладно, отнесу себя к средним. Юная дева среднего возраста! Тоже мне, дева! Два брака неудачных, просто дурацких, сделанных назло мамаше, душившей меня своей моралью, попытка приспособиться к совершенно чуждым мне мужикам, пока поняла, что надо свить гнездо, прежде чем тащить в него кого ни попадя. А уж как совьёшь, можно и принца искать, а на худой конец, одной малыша завести. И вот, на тебе, завела!

А ведь это он, Старик заставил меня учиться, а то так бы и осталась тем, кем была и бегала бы на раздаче за пять тысяч в год… Хотя, деньги здесь ни при чём, просто он показал жизнь так, что стало ясно, что до сих пор я по изнанке бегала. А она не серая, а яркая и цветная. Вместо сплошных грязных пакетов и щипков за задницу, открылись какие-то необъятные просторы. Как из болота в горы! А там — бесконечность. А когда видишь такую необъятность, сразу хочется по ней не просто идти, а — лететь!