А Кобринский - Катастрофа

Кухня. Паутина на карнизах. Провода под слоем пыли. Видны оголенные участки. Четыре газовых плиты - каждая на две семьи. Коридор длинный. Дверь. Здесь живет семья и старуха. Слышно как она стонет. "Ничего не поделаешь", говорит невестка и думает, - "до каких пор?" Полы с уклоном в одну сторону стена дает осадку. А за этой дверью живет одинокая женщина. Десять квадратных метров. В комнате постоянно горит свет. Окно забито фанерой. Вставить стекла невозможно, потому что рама гнилая. На стене, под самым потолком, углубление видна штукатурка. "Меня чуть не убило", - говорит женщина, подписывая жалобу, и тяжело вздыхает.

Этажом ниже живет глухонемой. Пришлось объясняться знаками. "О-о-о!" восклицает он, читая текст. Подписывает, показывая на стены. Они мокрые. У соседки, которая живет над ним, лопнула труба отопления. Загорается лампочка. Глухонемой идет открывать дверь. Входит женщина. Глухонемой тащит ее за рукав. Подводит. Показывает на текст и что-то быстро-быстро объясняет на языке знаков. "А-а-а!" - восклицает женщина (она тоже глухонемая). Ей, по наивности, кажется, что завтра дом поставят на капитальный ремонт.

В квартире напротив живут две семьи. В одной семье муж пьяница, в другой проживает неизвестно кто: день и ночь стучит на пишущей машинке. Оба подписали безоговорочно.

И следующий подъезд в этом же доме - такой же коридор и такие же квартиры..." У нас только на втором этаже капитальный ремонт сделали", говорит женщина, вытирая от подсолнечного масла руки. "Там тузы живут", добавляет другая..." И до вас писали. Из этого роя ничего не выйдет", говорит мужчина, всматриваясь в текст. "Маслом каши не испортишь", - возражает женщина. На бумагу ложится ее резкая и четкая подпись. Только "туз" подписываться отказался. "Я не нуждаюсь", - сказал, подталкивая к выходу. "Мы не нуждаемся", - это был хор, выглядывающий из-за широкой спины "туза": мать, жена и великовозрастный сын...

Кот не забыл и подвалы. Когда подписей было достаточно, положил жалобу в конверт и, смазав края водопроводной сыростью, заклеил. На конверте значился адрес: "ГОЛОС СТАНКОСТРОИТЕЛЯ".

5

Квартира отличалась от соседских нестандартной начинкой: мебели было немного - основное место занимали книжные полки и самый ценный товар книги... Перемена обстановки была необходимой как для психического равновесия, так и для того, чтобы поддержать в себе творческое настроение, но у хозяина была такая работа, что командировка была для него целым событием - вот почему он приспособился к тому, чтобы создавать иллюзию перемены в пределах четырех стен. Недавно он сдвинул шкафы в угол комнаты, вырезав из общей площади небольшой участок. Вход в это искусственное помещение был занавешен дерюгой. Внутри стоял стол, заваленный книгами. Хозяин сидел на стуле, упираясь локтем в колено - голова задумчиво лежала на живой подставке, глаза были закрытыми. "Каждый пишет как он дышит", - магнитофон хрипел, но хозяин привык к этим помехам: он был погружен в таинство песни по ее смыслу. Пел любимец хозяина Окуджава. "Пинг-понг, пинг-понг"... Хозяин насторожился и, раздраженно выключив магнитофон, покинул убежище.

Жена сидела на диване - раскладывала пасьянс. Около дремал породистый пес. Когда заговорил звонок, пес и ухом не пошевелил, потому что ему снилась подруга-собака, которую держали этажом выше.

Хозяин открыл дверь.

- Проходи, - сказал он двойнику с недовольством. Тот вошел и направился было в комнату, но хозяин предостерегающе показал рукой на кухню, - подожди там!..

Комната...

- У меня страшно разболелась голова, - взял лежащую среди книг грелку.

- Кто это был? - спросила жена, тасуя карты.

- Спрашивали, где живут Садовские, - соврал и подумал, - "не приведи, Христос, чтобы она увидела Евсея вне меня"...

Хозяин пришел на кухню, держа грелку на голове и, подтолкнув стул к кухонному столику, сел напротив двойника. Антипод поднаторел в интеллектуальных спорах настолько, что стал проявлять неуважение к учителю. Вот и сейчас утонченно-иронический взгляд говорил хозяину: "Я знаю почему ты не пригласил меня в комнату".

- Говори уже! - сказал хозяин и в порыве раздражения сдвинул грелку так, что она съехала на глаза.

- Я могу говорить только тогда, когда ты на меня смотришь, - сказал двойник и хозяин нехотя приоткрыл глаз, - вот теперь я могу говорить, выдержав паузу, скорбно добавил, - вид у тебя загнанный!

Открытый зрачок болезненно расширился. "Это ничтожество издевается надо мной", - подумал хозяин, но двойник смотрел так наивно и преданно, что вспыхнувшее подозрение тут же улетучилось. Хозяин успокоился - расслабил шейные позвонки - голова повисла как у тряпичной куклы.