Владимир Колин - Онейрос

- Господин Фел Дунла, - прочел Гаран, беря записку, лежавшую перед ним на столе.

- Совершенно верно, - улыбнулся молодой человек.

- Вероятно, вы подозреваете, зачем я вас вызвал ...

- Нет, - ответил Дунла.

Председатель откинулся на спинку кресла. Его взгляд стал суровым.

- Как давно вы работаете у нас?

- Уже два года.

- Есть у вас какие-нибудь претензии?

- Как вам сказать? .. Если бы можно было заменить центрифугу...

- Бросьте вы центрифугу... Я спрашиваю, есть ли у вас лично какие-нибудь претензии?

Молодой человек сделал неопределенный жест, который мог означать что угодно.

- Хорошо. Начиная с сегодняшнего дня ваше жалование увеличивается вдвое.

Удивленный, Дунла распрямился в кресле.

- Благодарю вас, но я не понимаю, чему ...

- Скажем, что это - за изобретение препаратов Бонвис и Синевис, которые, кажется, пользуются успехом у покупателей. -Гаран улыбнулся, но улыбка не осветила его лицо. -Кстати, мне сказали, что вы сыграли важную роль в уточнении формул ...

- Это верно, я занимался рефлексами мозга и процессами, регламентирующими вегетативную деятельность. Вообще...

Президент поднял руку - жест, выражающий снисходительность. Фел, недоумевая, решил было, что это означает конец аудиенции.

- Еще раз благодарю, - сказал он, слегка склоняясь вперед всем туловищем, что можно было принять за прощальное приветствие.

- А, этого слишком мало?.. Хорошо. Сколько?

Дунле показалось, что он плохо расслышал: губы импозантного господина, холодно смотревшего на него, почти не двигались.

- Это ... снова о деньгах? - спросил он удивленно.

И тут Гаран впервые позволил себе выразить нетерпение.

- А o чем же? Я прекрасно понимаю, как обстоят дела и не имею ни малейшего возражения. Вы что-то открыли и, естественно, хотите получить за ваш труд как можно больше. Я с этим вполне согласен. Итак, сколько же?

Голубые глаза Фела выразили смущенное недоумение.

- Да, но ... за эти два препарата, как мне кажется ... удвоение зарплаты...

- Господин Дунла, - взорвался президент, - мое терпение на исходе, и будьте уверены, что так вы ничего не добьетесь. Вы меня не знаете...-Гаран вдруг улыбнулся той же ледяной улыбкой и продолжал с деланным спокойствием, сквозь которое прорывалась ирония и желание заставить собеседника понять его мысль: -Я ведь сказал ясно: увеличение жалования имеет причиной, скажем, открытие тех двух препаратов ... Но мы оба прекрасно знаем, что, по сути, речь идет о чем-то совсем другом. Об этом другом я и спрашиваю вас причем советую вам отказаться от наигранной наивности, которая не производит на меня ни малейшего впечатления - сколько?

- Ах, речь идет о другом...

- Представьте себе... - процедил Гаран.

Фел явно смутился. Его руки мучили красную кожу кресла, взгляд не отрывался от пепельницы на столе.

- Я не понимаю, как вы могли узнать, но если речь идет об Онейросе[Онейрос - по-гречески Сон. ]... - пробормотал он наконец.

Он казался гимназистом, которого пробирают за какую-то проделку.

- Онейрос? - снова иронически воскликнул Гаран.

- Значит, у него уже есть и название! Может быть, у вас в кармане лежит и патент.

-У меня?... Нет, я об этом и не подумал ...

- Прекрасно, - решил президент. - Мы запатентуем его на имя заводов Гар энд Гу.

Но молодой человек, уже оправился от волнения, и слабая улыбка вдруг украсила его худое остроносое лицо.

- Вы что же, думаете, что счастье можно запатентовать?

Гаран уже собирался ответить, но, вовремя проглотив готовые сорваться с его уст слова, вопросительно посмотрел на сидевшего напротив него молодого человека.

- Знаете, - сказал он наконец, - Я не пойму ... может, вы и в самом деле наивный человек? Или просто сумасшедший?

- Потому что говорю о счастье?

Его улыбка определилась и уже не выдавала ни тени смущения. Мало того, на лице молодого человека, где-то в уголках губ, Гаран обнаружил тень злорадства.

- Счастье, - процедил председатель сквозь зубы.

- Вас пугает это слово? Меня - нет. Меня пугает боль, недоверие, злоба...

- М-да ... - сказал Гаран. - А в пятнадцать лет вы, несомненно, писали стихи ...

- И они были полны утраченных иллюзий и призывов к самоубийству, засмеялся Фел.

- Вы сильно продвинулись, - сухо констатировал его собеседник. Теперь вы просто призываете к самоубийству. Вы убиваете!

Возмущенный, молодой человек вскочил на ноги.

Ни следа улыбки не читалось больше на его лице, и кроткая голубизна глаз получила металлический отблеск.