Журнал «Если» - «Если», 2011 № 01

Настал давно желанный миг,

И тайну страшную природы

Я светлой мыслию постиг.

Принципиально отличается от «дрейфа сознания» другое направление омоложения. Назовем его «евгеническим прорывом». Если в первом случае человек вынужден постоянно ускользать от смерти, меняя тела, то здесь налицо открытая и непримиримая борьба с Мрачным Жнецом. Стремление отменить процессы старения и умирания в собственном теле.

Как и в предыдущем варианте, для евгенического прорыва фантасты придумали несколько разновидностей.

Удивительно, но в связи с опытами евгеники в фантастике мы снова вспоминаем Говарда Филлипса Лавкрафта и его временного соавтора Огюста Дерлета — их рассказ «Единственный наследник» (1954). И снова пугающая оболочка скрывает научно-фантастическую гипотезу о возможности скрещивания животного и человека с целью продления жизни последнего. В итоге доктор Шарьер достигает желаемого и живет, выдавая себя за собственного наследника.

Одним из самых скрупулезных советских писателей, активно разрабатывавших тему геронтологии в НФ, был Георгий Гуревич. Его статья «Сколько мы будем жить?» дает старт целой серии литературных проектов, посвященных далеким перспективам и методологии научных изысканий на пути к совершенствованию человеческой природы.

Молодая наука о старости только начинала завоевывать жизненное пространство, и автор, ориентированный на инновационные разработки, не мог пройти мимо. Он неоднократно посещал институт геронтологии в Киеве, принимал участие в научных диспутах, пропагандируя направление, связанное с предотвращением старения. В результате таких дискуссий появился роман «Мы из Солнечной системы» (1965) — настоящий гимн иммортализму.

В 1988 году Гуревич написал рассказ «Ордер на молодость», в котором наряду с неизменной мажорной темой грядущего бессмертия и светлого будущего человечества, созданного силой науки, появляется отчетливая социально-нравственная составляющая. Главный герой Юш Ольгин испытывает противоречивые чувства, когда получает возможность пройти процедуру омоложения. В окружении блистающего мира будущего он ощущает странное первобытное беспокойство. Ту самую «старость сердца», о которой говорил Кир Булычёв. Ему интереснее читать «книги» чужих жизней, чем строить свою.

В связи с евгеническим прорывом нельзя в очередной раз не вспомнить и братьев Стругацких. Ведь описанная ими в цикле о Полдне бактерия жизни — не что иное, как тот самый чапековский эликсир-ингибитор, действующий на микробиологическом уровне. Причем индивидуум, приобщившийся к этой биотехнологии, приобретал не только существенное продление жизни, но и потрясающие способности к регенерации, а также почти абсолютный иммунитет к болезням.

В конечном счете научные разработки биологов в области евгеники породили люденов. Тех самых сверхсуществ, о появлении которых мечтали персонажи Георгия Гуревича.

Современные авторы склонны описывать регулярное комплексное омоложение тканей и органов. При проведении операции используется целый букет прорывных технологий. В цикле романов «Песни Гипериона» Дэна Симмонса один из центральных персонажей, поэт Мартин Силен, неоднократно подвергает себя так называемой поульсенизации — полному омоложению организма. Таким образом он проживает около семисот лет. «На вид Мартину Силену было около шестидесяти, но Консул заметил предательскую синеву на шее и ладонях поэта и заподозрил, что тот уже не раз омолаживался». В состав мероприятий, продлевающих жизнь по рецепту Симмонса, входит глубокая заморозка (так называемая «криогенная фуга»), палеореконструкция зубов и ногтей, а также непременное глобальное очищение организма.

Сходные методы применяются и в романе Брюса Стерлинга «Схизматрица» (1985). Процедура омоложения называется демортализацией и может быть проведена тем или иным курсом в зависимости от физиологических параметров пациента: «Гормонотерапия плюс вымывание свободных радикалов антиоксидантами. Быстро и грязно, зато это вернет вам живость». Главный герой романа Абеляр Линдсей приходит в пункт демортализации: «Эту встречу Линдсей откладывал, сколько мог. Но теперь ему уже недостаточно было одних ингибиторов да диеты. Ему шел шестьдесят девятый год». Острый соус из неустроенности, раздолбайства и высоких технологий, опустившихся в самые низы, придает роману Стерлинга иллюзию правдоподобия. По сравнению со светлыми сказками советских фантастов этот причудливый мир, разделенный на шейперов и механистов, кажется более реальным и взрослым.