…Как же все это случилось?
«Следующая — Космопорт!» — Металлический голос автомата, объявляющего остановки, замолк. В поезде снова воцарилась тишина.
Большое окно вагона проплыло мимо колонны сигнализации. Возникло на мгновение на экране диспетчера и пропало. Впрочем, диспетчер успел заметить две маленькие ноги в стоптанных сандалиях и коротких штанах, высовывающиеся из глубокого кресла.
Но одно окно сменилось другим, потом третьим… Освещенные прямоугольники замелькали, заторопились, слились в одну яркую полосу. И вдруг исчезли, как оборвались. Экспресс прошел.
«Как поздно едет мальчик… — подумал дежурный. — Ведь это одиннадцатичасовой. И один?.. Куда может ехать мальчишка в пустом одиннадцатичасовом поезде без родителей, если впереди осталась только одна остановка — Космопорт?»
Диспетчер протянул руку, чтобы включить тумблер связи и поговорить с начальником поезда. Но загудел зуммер.
— Алло! На подходе четырнадцатый-бис. Машинист Воронин. Прошу открыть путь.
Шел поезд дальнего следования. Он пролетал станцию без остановки на большой скорости. Диспетчеру следовало поторопиться. Оставив мысль о разговоре с начальством пригородного экспресса, он повернулся в кресле и стал следить за огоньками, вспыхивающими на мнемосхеме вычислительного устройства.
Пассажир пригородного поезда остался неизвестным.
«Все-таки зря они так… Ни ограды, ни охраны никакой. Кто ни захочет приедет, и будь здоров…» Мальчишка разочарованно перепрыгнул через глубокую колею, оставленную пятидесятитонным «Бизоном», и с размаху нырнул в тень трансформаторной будки. Сделал он это как раз вовремя. За углом послышались голоса.
— Слушай, Арсен, позвони Давыдову, чтобы включил второе прожекторное кольцо. А то здесь шею сломаешь.
Мальчику страстно захотелось, чтобы в эту минуту у неизвестного Давыдова испортился телефон, а путь проходящих стал ровным и гладким, как международное шоссе. Второй голос отвечал спокойно:
— А кто тебя, дорогой, по окружной трассе погнал? Забыл старое правило: кратчайший путь — всегда хорошая дорога. Золотой закон шоферов. Не-ет, генацвале, лучше я предложу всех пилотов через два года списывать с ракет на грузовики. Для стажировки.
В лунной дорожке тускло замерцали серебристые куртки, обшитые галунами. От соседнего дока шли двое в форме пилотов Космической Авиации Советского Союза.
Мальчик втянул голову в плечи, прижался к стене и зашептал быстро-быстро про себя: «Только бы не заметили, только бы не заметили…» Испытанное заклинание помогло. Когда он открыл глаза, фигуры пилотов почти совсем растворились в темноте августовской ночи. Мальчик перевел дыхание. В ушах шумело. Он даже не услышал шагов проходящих пилотов. Зато теперь путь к старту был свободен.
Старт — островок света в непроглядной южной ночи. Прожектора ярко освещают площадку, на которой идет непрерывное движение. Силуэт ракеты кажется неправдоподобно большим. Выше дерева, выше дома, выше, наверное, даже Исаакиевского собора в Ленинграде…
От неподвижности стали зябнуть ноги. Мальчик расстегнул спортивную сумку и натянул брюки. Но когда согрелся, захотелось спать. Только этого, конечно, не хватало. Столько готовиться, сохраняя задуманное в тайне, добраться до космопорта — и перед самым отлетом заснуть на старте!.. Он ущипнул себя за руку и снова стал наблюдать.
К освещенной площадке все подкатывали и подкатывали огромные автоцистерны. Толстые змеи-рукава насосов гнали топливо в бездонное брюхо корабля.
«Значит, уже скоро! Топливо заливают перед самым полетом…» Он все знал. Всю процедуру отправки выучил наизусть. Наверху у открытого люка копошились маленькие фигурки. Вот они замахали руками-черточками, и вниз поехала коробочка лифта. Погас свет. Снова зажегся, погас еще раз. На площадке осталось гореть только дежурное освещение. Рокотнула сирена. Это инженер, руководящий подготовкой к полету, созывал механиков на техническую пятиминутку. Значит, в основном все закончено.
«Ну, либо теперь, либо — никогда!» Согнувшись в три погибели, маленькая фигурка метнулась из-под стены к площадке. Скорее! Спотыкаясь о рельсы, чудом сохраняя равновесие, он мчался к стапелю. Туда, где на могучем бетонном основании покоился толстый и круглый, как башня водокачки, корпус ракеты. Вот и ажурное строение лифтовой стрелы. Открытые платформы — как чашки весов: одна едет вниз, другая — наверх. На каждой — табличка с надписью: «Грузовой». А где же для людей? Впрочем, какая сейчас разница! Он вскочил на площадку и опустил рычаг. «Только бы не услышали…»
Читать дальше