Роберт Хайнлайн - Звёздный зверь

— Уж больно ты стала умная.

— Не трать драгоценного времени на комплименты. Может статься, это наш единственный шанс поговорить с глазу на глаз, прежде чем они за тебя возьмутся как следует. Так что давай покороче и побыстрее.

— Послушай, ты что — заделалась в адвокаты?

— Я лучше любого адвоката, мой мозг не забит всеми этими плесневелыми прецедентами. Я могу подходить к делу творчески.

— Ну так значит… — По правде говоря, с появлением Бетти Джону стало как-то полегче. Теперь они с Ламмоксом не одни против всего мира. Он быстро рассказал Бетти, как все случилось.

— Кто-нибудь пострадал?

— Не думаю. Мне во всяком случае никто ничего не говорил.

— Они бы наверняка сказали. — Бетти выпрямилась на своем сиденье. — Ну, тогда не о чем и беспокоиться.

— Не о чем? Это когда он набил горшков на сотни, да что там сотни — на тысячи? Интересно, а что бы ты считала достаточной причиной для беспокойства?

— Если бы пострадали люди, — ответила Бетти. — Все остальное можно уладить. Может быть, мы объявим Ламмокса банкротом?

— Чего? Это еще что за глупость?

— Если ты считаешь, что это — глупость, значит, ты никогда не был в суде.

— А ты?

— Погоди, не сбивай с мысли. Так вот, опять же на жизнь Ламмокса было совершено покушение. С применением оружия.

— Так он же не пострадал; только маленький ожог.

— Неважно. Безо всяких сомнений, он испытал глубокое душевное потрясение. Не думаю, чтобы он нес ответственность за все, что случилось после этого выстрела. А теперь помолчи, я буду думать.

— Вы не возражаете, если я тоже немного подумаю?

— Не возражаю, только не скрипи слишком громко шестеренками. Все, молчи.

Дальше до самого дома Стюартов процессия двигалась в полном молчании. Перед тем как слезть с Ламмокса, Бетти дала Джону последнее указание.

— От всего отказывайся. От всего. И ничего не подписывай. Буду нужна — кричи.

Миссис Стюарт встречать их не вышла. Шеф Дрейзер отправился изучать пролом в решетке; Джон Томас и Ламмокс топтались у него за спиной. После шеф молча наблюдал, как Джон Томас взял шнурок и натянул его поперек проема.

— Ну вот. Теперь он не выйдет.

Дрейзер подергал свою нижнюю губу.

— Сынок, ты что, совсем?

— Сэр, вы просто не понимаете. Решетку, чини не чини, но, если он захочет уйти, она его не задержит. Ему ничто не помешает. Только этот шнурок. Ламмокс!

— Что, Джонни?

— Видишь этот шнурок?

— Да, Джонни.

— Так вот, если его порвешь, я оторву твою глупую башку. Понимаешь?

— Да, Джонни.

— И ты не будешь больше уходить со двора. Только, если я сам тебя выведу.

— Хорошо, Джонни.

— Клянешься? Сердцем и селезенкой?

— Сердцем и селезенкой.

— Вообще-то сердца у него нет, — сказал Джонни Дрейзеру. — У него нецентрализованная система кровообращения. Это вроде как…

— Знаешь, меня это мало интересует, пусть у него там хоть центробежный насос, лишь бы не вылезал на улицу.

— Не вылезет. Хотя он и без сердца, но клятву «сердцем и селезенкой» он еще ни разу не нарушал.

Дрейзер задумчиво покусал большой палец правой руки.

— Придется поверить, — вздохнул он. — Я оставлю здесь кого-нибудь из своих с рацией. А завтра мы заделаем эту дырку стальными двутавровыми балками.

Джон чуть было не закричал: Только не сталь! — но сдержался.

— Что это ты дергаешься? — спросил Дрейзер.

— Так, ничего.

— Ты все-таки за ним приглядывай.

— Он никуда не уйдет.

— Да уж будем надеяться. Ты, конечно, понимаешь, что оба вы находитесь под арестом. Просто мне некуда запереть это чудище.

Джон Томас не ответил. Такое ему просто не приходило в голову, но, если разобраться, иначе и быть не могло.

— Да ты не расстраивайся, — добавил Дрейзер; голос его стал мягче. — Ты вроде парень ничего, и отца твоего все уважали. А теперь я пойду поговорю с твоей матерью. Ты побудь пока здесь, за тобой придет мой человек. Ты как-нибудь познакомь его с… ну, с этой штукой. — Он с сомнением окинул Ламмокса взглядом.

Шеф полиции отправился в дом, а Джон Томас остался во дворе. Вроде было самое подходящее время, чтобы выдать Ламмоксу все, что он заслужил, но как-то вдруг расхотелось. Когда-нибудь потом, может быть.

Из-за несчастий, по милости Ламмокса свалившихся на Джона Стюарта XI, ему казалось, что жизнь его погублена окончательно, но даже в таком крохотном городке, как Вествилл, далеко не один он пребывал в печали.

Маленький мистер Ито мучался от болезни, у которой конец один — смерть. Болезнь эта была старость. И очень скоро она сделает свое черное дело.