Алла Конова - Осколки тяжести

Сынишка будет paд: он собирает ракеты всех систем. А такой еще нет у него.

Сурен вертит в руках маленькую игрушку...

Посетители магазина узнали Маргуляна. Он чувствует их скрытое внимание.

Это приятно щекочет самолюбие. Он просит упаковать игрушки. Потом берет свертки и не спеша, с независимым видом направляется к выходу...

Вечером серьезно "обсуждает" с сыном перспективы развития ракетной техники. А Милочке показывает, как ходит индюк...

И совсем уже поздно, перед тем, как лечь спать, дольше обычного стоит над кроватками детей.

Они вдвоем с женой.

- Будь осторожен, - наставляет она, - не лезь первый туда, где опасность. Я же знаю тебя: ты всегда первым лезешь...

- Слушаю! - шутливо перебивает он. Обнимает ее полные плечи.

- Давай лучше отдыхать.

И уже лежа в постели, засыпая, она все-таки шепчет:

- Я на сцене только отчаянная. А в жизни... За тебя боюсь одного... Понимаешь? Только за тебя...

Квартира Нины Александровны в центре города. Бульвар Шевченко. Второй этаж Окно распахнуто в ночь Комната отделана в светлых тонах. И все в ней кажется каким-то радостным, почти воздушным: и тончайшие занавески, и даже изящные кресла. Один письменный стол тяжелый. Она открыла тумбу. Четыре ящика - и во всех аккуратно сложены общие тетради. В них то, что еще недодумано: научные наблюдения, записки из Африки. Семь лет в Анголе - это тоже что-то значит...

В открытое окно вливается море голосов и шелест листьев.

Нина Александровна долго сидит над чистой тетрадью. Обложка нежно-зеленая, цвета весенней травы. В обложку вставлены фотографии сына. Володя - двухлетний мальчик, темноглазый, как мама, полненький и улыбающийся. А на второй - за семь дней до гибели. Волосы откинуты со лба, еще мальчишеские губы твердо сжаты.

А ведь многие думают, что гибель сына гонит ее в Космос.

Каштанами пахнет Киев - это запах родины, запах детства и юности. Жизнь была нелегкой, она бросала ее на север и на юг, но этот запах остался, как остается дыхание надежд и молодости.

Поет ночной Киев. Внизу, в темноте бульвара, будущее, мечты и чья-то первая любовь...

Нина Александровна пишет:

"Скоро я буду бесконечно далеко. А на Земле осталось... эта пахучая темнота, этот невнятный шум голосов... И ты, Володя... Потому что Земля и ты - единое целое... Думая о Земле, я буду видеть тебя. Мне страшно вспоминать твои последние минуты. Бинты на груди. Без кровинки лицо.

- Прости, мама, но эта жертва была необходима, иначе погибли бы многие... А я один... - Тебе тяжело было говорить. - А тетоцит будет, мама. Из него построят светящиеся города будущего.

Я растила тебя таким... Тебе едва исполнилось двадцать два года...

Скоро я покину Землю. Это тоже нужно людям. Если бы это было бессмысленно - я не полетела бы".

В мае распускается багульник. Кусты его кажутся обнаженными, и густо-сиреневый налившийся бутон как будто светится среди грязно-бурой прошлогодней листвы. Далеко вверху, в еще мутной мгле неба, теряются вершины огромных деревьев

Павел на рассвете прибыл в лагерь космонавтов. И его захватил этот лес, еще суровый, еще оголенный, но уже разбуженный, с едва приметной зеленью молодой травы И сосны стоят распушившиеся, шумные, полные новой жизни. Еще холодно Ночная свежесть вместе с легким туманом рассеивается в воздухе. И совсем скоро можно будет уловить запах оживающих почек смородины и дыхание живицы на недавнем срезе сосны.

Домики лагеря, небольшие, похожие на русские теремочки, разбросаны в тайге. И ведут к ним не асфальтированные дорожки, а лесные тропки, путающиеся среди кустарников и буйно разросшегося молодняка Павел был глубоко благодарен неизвестным людям, которые заботливо сохранили для него этот первобытный лес.

Лагерь еще спал. Никто не ждал Павла так рано. И он решил проехать на космодром.

С Тангуньского перевала открылся вид та космодром: широкая равнина между хребтами сопок. Вдали скалистые отроги гор, мутные в синей дымке. Павел напрягал зрение, стараясь различить на сером полигоне светло-голубые очертания ракет. Их много, они далеко разбросаны друг от друга.

Начался спуск.

Здесь Павла уже ждали. Техники ракетной авиации в темно-синих кителях с золотистыми нашивками стояли по обе стороны дороги. Один из них, совсем еще молодой, звонким голосом шутливо отрапортовал:

- Товарищ начальник первой экспедиции к Юпитеру! Ракета "Родина" к полету на Луну готова!

Когда Павел вернулся в лагерь, его спутники были уже там.