Константин Бояндин - Последний час надежды

…Дома у Жака мы отметили и мой первый гонорар у Бруссара, и возможное новое место работы.

— Я знал, Брюс, что у тебя светлая голова, — говорил Жак, после того, как все замолчали — и песен, и вина было уже очень много. — Мари видит людей насквозь, да и я в людях разбираюсь.

Мне казалось, что я давно член их семьи. Я знал, где работает мама Мари, знал, что бабушку девочка терпеть не может, зато постоянно убегает к деду — погулять по пляжу, помочь по мелочам дома. Я водил её в кино и пел ей песни. Не только те, с чердака. Я знал и другие, много других. Я не пел только те, которые мне пела когда-то Ники.

По ночам мне всё реже снились кошмары, всё чаще — те счастливые дни и ночи, которые были у меня в минувшей жизни.

— Ты выглядишь на двадцать с малым, а послушать тебя — я б сказал, что мы одногодки, — удивился однажды Жак. Что я ему мог сказать? Что провёл не один десяток лет неизвестно где, и всё это ужималось в несколько недель?

Не помню, когда я вспомнил про тренировки. Про игровые миры, про несчётные путешествия. Но когда вспомнил то и испугался, и обрадовался. Что-то чинилось во мне, что-то возвращалось. Значит, это всё было, не плод моего воображения?

Или же у меня настолько мощное воображение, что затмит любую реальность.

Так настал день 23-го августа. Канун полнолуния. Я каждую ночь пробовал, искал свои способности — тщетно, они оставили меня. Я очень надеялся на это полнолуние.

Но ничего не случилось.

Брюс и Мари, Ницца, 31 октября 2010 года, 20:40

Здесь обожали праздник Всех Святых — Hallowe'en, так он звался на одном из здешних языков. Время чудачеств и страшных масок, розыгрышей и карнавала.

Родители Мари давно уже доверяли мне и мы с ней неплохо веселились. Наверное, мне не хватало сестры — когда-то, в прошлой жизни — и сейчас я был вознаграждён. Мы, как и все, бегали, пели и дурачились, требовали сладостей, смотрели на фейерверке.

«Какой красивый», услышал я, но не ушами. Голос Мари.

— Какой красивый! — указала она рукой в сторону огненного столба, поднявшегося над площадью.

— Как цветок, — подтвердил я.

«Как тюльпан», вновь услышал я и долей секунды позже Мари повторила это вслух.

Мне стало нехорошо. Неужели… А если… Я сосредоточился, изо всех сил, и… что-то знакомое шевельнулось на самом дне сознания.

Не перестарайся, Брюс, пришёл голос из глубины времён. Не перенапрягайся.

— Мари, — я присел перед ней. — Я вспомнил, кто я. Я фокусник!

— Да?! — глаза её загорелись. — Не врёшь? Честно-честно?

Честно-честно. Я умею читать мысли! Вот, — я протянул ей два леденца, один — в виде морской звезды, другой — в виде чёртика. — Возьми любой в правую руку, а я угадаю.

Я угадал тридцать раз из тридцати двух. И то потому, что Мари научилась держать в урке один леденец, а думать о другом. Вот ведь хитрая!

— …Дедушка! — Мари приплясывала от восторга. — Дедушка! Наш Брюс — фокусник! Видел бы ты, что он умеет!

— Фокусник, — согласился Жак, подмигнув мне. — Ну конечно. Всё, детское время кончилось — умываться и спать! Живо!

— …Ты вспомнил что-то, Брюс? — поинтересовался он много позже. Уже занимался рассвет.

— Да, Жак, — я взял лист бумаги, торопливо записал на нём несколько фраз.

— Что это там?

— Увидишь, — я отодвинул штору.

— Чудный рассвет, — вздохнул Жак, после того как смотрел на загорающееся небо минут пять. — Прямо как у меня дома. Хоть бы раз выбраться туда.

— Разверни, — посоветовал я.

— «Прямо как у меня дома», — прочёл он. Посмотрел на меня поверх очков. — «Хоть бы раз выбраться туда».

Он долго смотрел мне в глаза.

— Я думал, что ты необычный человек, Брюс. Но не думал, что настолько.

Я кивнул.

— Слушай, — он взял меня за плечо. — Господь одарил тебя, я знаю. И не случайно мы нашли тебя там, на берегу. Будь осторожен, Брюс.

— Обещаю, — и он обнял меня, да так, что рёбра затрещали. И больше мы не говорили об этом. Ни слова.

Брюс и Мари, Стоунхендж, 5 декабря 2010 года, 9:30

— Немножко страшно, — поёжилась Мари. А мне было спокойно и хорошо. Я видел. Я не ждал, что увижу это когда-то — но видел. Восемь проходов. Наверное, я был единственным, кто видел.

— Не бойся, — я поднял её, чтобы было лучше видно. Здесь пробраться к Стоунхенджу было непросто. — Там ничего страшного. Это волшебное место, а они всегда странные.

— Да ну тебя, — Мари надула губки. — У тебя всё волшебное.

— Не веришь? — я показал ей пустую ладонь. Закрыл. Сосредоточился. Я ожидал, втайне, что она прижмёт ладошки к вискам… нет, чуда не случилось. Открыл ладонь.