Полина Копылова - Преданные и предатели (Летописи святых земель - 2)

Полина КОПЫЛОВА

ЛЕТОПИСИ СВЯТЫХ ЗЕМЕЛЬ

ЧАСТЬ 2

ПРЕДАННЫЕ И ПРЕДАТЕЛИ

Глава первая

СИЛА СЛАБЫХ

По делу Оссарга казнили пятьсот или около того дворян, частью в их землях, частью в Хааре. Еще больше опустело замков, и уже не хватало придворных подлипал получать их в подарок - наделять стали по второму кругу.

Люди половчее обрастали шальными деньгами, брали подряды, мостили дороги, рыли штольни в горах на севере и на юге, одалживая для работ у Тайной Канцелярии осужденных на каторгу. Силу эту не берегли, на корм не тратились.

Люди поскромнее передохнули от податей и трудились в поте лица, пробавлялись мелкой торговлей, складывали в чулок серебро и золото и по вечерам вели возле ворот степенные беседы. А вот люди большие не знали, куда девать богатство, и стали отливать из этаретского серебра карнизы в приемных но, поскольку в моде было золото, их золотили. Впрочем, самые ловкие с помощью шарэлитских посредников меняли серебро на золото и из того золота отливали оконные переплеты.

Высокие Этарет, тая непривычный им страх, не смыкали глаз. Могущество королевы росло, оно было необоримым и грозило даже не смертью неведомым и омерзительным перерождением Детей Силы в непонятно что. И тем было гаже, что все знали, как называется это "непонятно что", скрытое под именем безликого зла и другими именами. Все знали, со дня казни Этери им сотни раз успели это доказать.

Серые стены колодца уходили в пустое синее пространство. Звуки здесь замирали, едва зародившись. Воздух был безвкусен, свет бесцветен, лишь на самом верху медленно продвигался вдоль кромки солнечный луч.

Лээлин лежала навзничь, как распятая, и распахнутые ее глаза залила голубая слепота отраженных небес. Пересохший рот был полураскрыт, лицо как бы припорошила серая тень.

Сама Лээлин была очень-очень далеко от этой узкой башни-колодца посреди родового леса Аргаред. Она шла под лиловыми мятущимися небесами, близясь к Обители Бед. Вязкий фиолетовый туман стелился над землей. Обитель, казалось, сама надвигалась навстречу ребристыми гранями бревенчатых стен, челюстями частоколов и тынов, приземистыми черными башнями с узкими повисшими флагами. Она вспомнила о Мэарике, забыв, что мысль тут равнозначна зову, и тут же увидела его, бледного, укутанного в черный, не по росту большой плащ. Тяжелые, в серебре, ножны чуть приподымали полу над мерцающими тонкими шпорами.

И увидев, она поняла, что ее любовь к нему не угасла. Они двинулись вместе, соприкасаясь плечами, точно во сне. Разговор между ними шел мысленный и о многом сразу. Мэарик о бедах в Эманде знал смутно, но думы его были преисполнены печали. Есть ли в Обители Лихо, то, что приносит беду сразу всей земле, Мэарик не знал - он блуждал далеко отсюда и явился только на зов.

Черные створы разошлись и всосали странников внутрь через расщелину в мире. Внутри открылся лабиринт косых скользких стен, каких-то нежилых бескровельных помещений. Ей все это было знакомо. Когда не шестым, а седьмым или даже восьмым чувством ищешь невесть что, тогда, случается, нащупываешь, находишь существо в восходящем или нисходящем мире. Сейчас чутье влекло ее мимо осклизлых стен, мимо клочковатых призраков, которые на земле вселялись в людей и вещи, принося беды. Все это мелькало перед глазами, устрашающе ускоряясь, кренясь и нависая, - Лээлин было решила, что Лихо затягивает ее в свой круг, но в лицо дохнуло сыростью, и она поняла, что Обитель находится за спиной. И даже не удивилась тому, что раньше не проходила ее насквозь, потому что чья-то грузная тяга заполнила ее и повлекла прочь. Небо к горизонту темнело. Там лежала, заполняя промежуток между землей и тучами, непроглядная свинцовая пелена. Ветер налетал редкими, тяжелыми и влажными порывами. Мэарика рядом не было. Она двинулась вперед, очень медленно, с трудом переставляя ноги и озираясь по сторонам. По сырой земле, цепляясь за колени, вились белесые струйки пара. Почему-то мнилось, что далеко справа безрадостное серое море с водами мертвенными и тяжкими, как ртуть. Но туда не влекло - чувствовалось только его гнетущее дыхание.

Влекло в земные недра. В стылую, страшнее морской пучины, тьму, под большие сырые комья, меж которыми вьется пар.

Вдруг она стала проваливаться, тонуть. Все вокруг нее в подземном мире чудовищно разрослось, или же это она, Лээлин, стала меньше... Окаменевшие, мертвые семена проплывали перед самыми глазами, гниющие красновато-бурые корни ветвились без цели и смысла, исходя дурной влагой, в их развилках скорчились озябшие куколки, которым уже никогда не проснуться. Ниже был вовсе непроглядный мрак, а потом в две стороны разбежался кольчатый виляющий туннель, облитый зыбким слизистым свечением.