Орсон Кард - Песенный мастер

— Это уже не твой дом.

И вот тут Самообладание отказало полностью, и Анссет начал умолять, лицом и голосом:

— Ррук, здесь мой дом. В течение шестидесяти пяти лет здесь был мой дом, хотя мне и запретили возвращаться. Я пытался не возвращаться. Слишком много лет я правил во дворце. Я жил среди людей, которых любил, но, Ррук, как долго можно прожить без этих камней?

И рук вспомнила свой собственный ангажемент певицы, годы, проведенные на Умусувее, где ее любили и баловали, где она называла своих покровителей отцом и матерью; тем не менее, когда ей исполнилось пятнадцать лет, она радостно возвращалась домой, поскольку джунгли бывают красивыми и сладостными, но эти холодные камни сформировали ее душу, и она не могла вынести слишком долгого расставания с ними.

— Что же кроется в этих стенах, Анссет, что обладает над нами такой властью?

Тот вопросительно поглядел на Ррук.

— Анссет, я не могу принять бесстрастного решения. Я понимаю, что ты чувствуешь, наверное — понимаю, но Песенный Мастер из Высокого Зала не может руководствоваться жалостью и милосердием.

— Милосердие, — сказал Анссет, полностью восстановив Самообладание.

— Я должна действовать ради добра Певческого Дома. А твое присутствие здесь принесет слишком много замешательства. И последствия этого мы можем испытывать несколько веков.

— Милосердие… — повторил Анссет. — Я неправильно понял тебя. И просил, чтобы ты руководствовалась только любовью.

Теперь уже замолчала Ррук. Любовь. Правильно , подумала она, для нее мы и существуем .

Любовь, покой и красота, именно для этого и был создан Певческий Дом. И один из наших лучших детей, один из самых способных — нет, наилучшая Певчая Птица, которая родилась в Певческом Доме — просит любви, которую я не могу дать из страха.

Ррук посчитала это несправедливым. Изгнание Анссета казалось ей нечестным, безотносительно всех логических предпосылок. Ррук отличалась от Эссте; она не руководствовалась исключительно логикой и здравым смыслом.

— Если бы по данному делу требовалось разумное решение, тогда в Высоком Зале должен править разумный Песенный Мастер, — сказала она. — Но я не принимаю подобных решений. У меня нет охоты разрешить тебе остаться, но еще больше мне не хочется приказать тебе уйти.

— Благодарю, — прошептал Анссет.

— Молчание — в этих стенах. Ни один ребенок не может услышать твой голос, хотя бы бормотания. Будешь служить как Глухой. Когда же уже не сможешь выдержать молчания, можешь уйти, куда пожелаешь. Денег можешь брать, сколько тебе будет нужно… даже если бы ты разбрасывал их горстями, все равно, не потратишь того, что нам оплатили за твои услуги, когда ты отправился на Землю.

— И я могу возвращаться?

— Так часто, как того пожелаешь. При условии, что здесь будешь хранить молчание. И ты простишь меня, если я запрещу Слепым и Глухим рассказывать певцам, кто ты такой.

Анссет отбросил Самообладание и улыбнулся ей, обнял и запел:

Песнь разорвала сердце Ррук, но только на миг. Потому что звучала она ужасно. Этот голос не мог сравниться даже с неподготовленными детскими голосами. Это был голос старого человека, который слишком много говорил и за много-много лет совершенно не пел. Отсутствовала модуляция, отсутствовал контроль, даже мелодия звучала фальшиво. Какая утрата! — крикнула Ррук про себя. Неужто, осталось только это?

Тем не менее, в голосе до сих пор звучала сила. Анссет не обрел силы в Певческом Доме, он родился с ней и увеличивал эту мощь собственными страданиями, поэтому, когда он спел Ррук песню любви, та тронула ее до глубины души. Она вспомнила собственный слабенький голосок, поющий ему эти же слова давным-давно, словно миллион лет назад, словно это было вчера. Ей вспомнилась его верность к ней, когда ничто его не заставляло. И она уже не сомневалась, должна ли разрешить ему остаться.

— Со мной можешь разговаривать, — сказала она. — Больше ни с кем, но из-за меня ты не обязан молчать.

— Я испорчу твой голос, как и всякие другие.

Ррук не согласилась.

— Ничто, что исходит от тебя, не может мне помешать. Когда я слышу твой голос, вспоминаю Прощание Анссета. Знаешь, среди нас еще осталось несколько человек, которые помнят. Благодаря этому, мы ведем себя покорно, поскольку знаем, на что способен голос. И, благодаря этому, я сохраню чистоту.