Виктор Косенков - Безрассудство

- Какое клеймо ты использовал?

- Как и положено, клеймо приговоренного к смерти. Хиловат он...

- Тогда добавь туда еще и клеймо принадлежности к празднику летнего возвращения Единого. Он не желает с нами разговаривать... Дальнейший допрос ведите сами.

Следующего прикосновения клейма Тир уже не почувствовал.

Зато почувствовал холодный душ, что обрушился на Тира, казалось, спустя вечность. Открыв глаза, Тир увидел перед собой все те же лица и краешек мантии Его Святейшества, исчезающий за дверью.

Тир выкрикнул заклинание, но эти слова снова разбились, как о стену.

- Давай, давай... - толстяк медленно обходил Тира кругом. - Ты можешь пробовать все, что тебе угодно. Любое заклинание. Все одно не поможет... Здесь, в этих стенах, любое богохульство тебе простится. Ха-ха-ха...

- Что я такого сделал? - Тир еще пытался взглядом подчинить себе сознание толстяка, хотя уже понимал - тщетно.

- Что сделал? О Великий и Единый... Человечишка. Я устал отвечать на подобные вопросы. Все спрашивают одно и то же. Но для тебя сделаю исключение. Ты у нас звезда.. Не каждый день нарушаются десять пунктов! Даа... Итак. Ты обвиняешься, попросту говоря, в занятии магией и покушении на имущество Единого!

- Да, черт меня раздери, кто это такой?!

- Кто такой, кто?

- Единый, жирная ты свинья! Я его не знаю.

- Единый? - толстяк даже ухом не повел на оскорбление, он был слишком поражен. - Ты, жалкий червь, спрашиваешь, кто такой Единый?

Толстяк бухнулся на колени, потом ничком, а затем перевернулся на спину и, обратив лицо к потоку, завел какую-то дикую, бессмысленную молитву. Позади Тира невидимый палач затянул тоже самое. Оба молились с таким рвением, что Тиру исподволь захотелось к ним присоединиться.

Через некоторое время толстяк тяжело поднялся и, вытирая пену с губ, произнес:

- Единый - это создатель. Единый - это разрушитель. Единый - это наш мир. Единый - это наш бог.

- Да будет так вовеки, - пробормотал палач.

- И ты, кусок гнилого мяса, хочешь сказать, что не знаешь, кто такой Единый?

- Теперь, кажется, знаю. - Тир понял, что попал в руки к сумасшедшим. Или к религиозным фанатикам, что в сущности одно и то же, а поэтому надо вести себя осмотрительней.

- Но скажите, почему невинное занятие так оскорбило Великого и Единого? В моих помыслах...

- Почему? - Тир понял, что опять промахнулся. - Воистину нет предела... Занятие магией есть святейшее право Господа. Никто из простых смертных не может посягнуть...

- Но я...

- Закончим, - толстяк, поджав губы, остановился перед Тиром, - Я устал слушать твои нелепости.

- Погоди. - Тир не намеревался просто так сдавать позиции. - Поди сюда. Я спросить еще хочу...

Толстяк подошел поближе и на удивление внимательно прислушался

- Ты и вправду кастрат, да? - спросил Тир.

Все остальное время Тир был занят только одним. Он громко и почти без перерыва кричал. Трудно молчать, вися на дыбе. Трудно молчать, вдыхая запах собственной горелой кожи. Трудно молчать в камере пыток...

Последующие дни Тир помнил плохо. Единственное, что осело в памяти, это еда. Его наконец-то начали кормить. Как положено, хлебом и водой.

Рассудок на подобную ситуацию воскликнул бы: "Какая банальщина. Нельзя же до такого опускаться!" Но Рассудка небыло.

Вспомнив о Рассудке, Тир понял, за что ему все это... Он знал, что так приходится платить за предательство.

Толпа. Дощатый помост. Свежий запах досок. Крепкие руки стражников.

Слова складываются в кучу, с большим трудом удается следить за их содержанием и принадлежностью. Выражение ускальзывает.

Прелесть скорых судов - краткость приговора.

Уже известный Тиру Его Святейшество закончил формальную часть в крайне короткие сроки. Все и так ясно, чего размазывать? Подозреваемый, прошу прощения, подсудимый - вот. Судья - вот. Протоколы следствия - вот они, есть желающие ознакомиться? Нет? Ну вот и ладненько. Приступаем к процедурной части.

Присяжные, прошу! Ваше мнение?

Чудное единодушие! Виновен. Естественно. А раз виновен, то достоен понести наказание, которое в нашем процветающем государстве одно смертная казнь. За любой проступок! Вот только процедура этого процесса... Ну хорошо, будь подсудимый простым воришкой, то просто голову рубанули и по домам. Быстро и безболезненно. Ну будь он насильником каким-нибудь, то мог бы и на колу посидеть. Долго и нудно. Убийство - к колесу, вымогательство - виселица... Но тут случай, уважаемые присяжные, особый! Осквернитель! Богохульник премерзкий! Тут кола на заднем дворе тюрьмы мало, тут показательно должно быть! Сложный случай...