Кейдж Бейкер - Адское пламя в сумраке

Он оказался в пещере с алтарем, но теперь там сиял свет, царило лето и было уже вовсе не холодно, а, наоборот, жарко.

— Я вкусила зерно — и видите, что я вынесла на свет! — объявила Персефона.

Смертные попадали на колени, подползли ближе, плакали, смеялись, хватали его за руки.

— Божественный Иакх, подари нам надежду!

— Иакх! Мальчик Иакх явился!

— Иакх! Избавь нас от страха!

— Даруй нам бессмертие, Иакх!

Деметра с Персефоной радостно приветствовали друг друга, изысканно раскрывая объятия и выражая восторг, и Персефона сказала:

— Вот мой сын — Жизнь, порожденная Смертью!

— Прошу тебя, Иакх! — (Он посмотрел вниз в молящее лицо старика Уайтхеда, измученное, залитое потом.) — Не дай мне потеряться во тьме!

Несчастье смертного тронуло Льюиса до слез, он коснулся щеки старика и наобещал ему с три короба, он всем им наобещал с три короба и наговорил разной утешительной чуши, он болтал, что в голову взбредет. Он хотел коснуться Персефоны, но она куда-то делась, растворилась в золотом море лиц. Все было золотое. Все таяло в золотой музыке.

Льюис открыл глаза. Он посмотрел вверх, посмотрел вниз, посмотрел по сторонам. Предпринимать что-то более отчаянное ему пока не хотелось.

Он лежал в постели в комнате, которую отвел ему сэр Фрэнсис. Кто-то уложил его аккуратно, словно статую святого на гробницу, и по грудь укрыл стеганым одеялом. Кроме того, на него надели одну из его ночных рубашек. Видимо, было утро.

Льюис снова закрыл глаза и запустил самодиагностику. Тело достаточно определенно сообщило ему, что он вел себя крайне глупо. Оно намекнуло, что, если с ним еще хотя бы раз обойдутся так жестоко, Льюису придется залечь в регенерационный резервуар как минимум на полгода. Затем оно заявило, что ему сию секунду требуются сложные углеводы, а также по меньшей мере два литра жидкости, насыщенной кальцием, магнием и калием. Льюис снова открыл глаза и огляделся, нет ли поблизости чего-нибудь, соответствующего таким требованиям.

Лучше всего подходила вода на столике у кровати — в хрустальной вазе, где также находились несколько веток шиповника. Вода была дивно мокрая на вид. Льюис стал раздумывать, не удастся ли вытащить из вазы цветы и выпить воду, не учинив вопиющего беспорядка. Тело заявило, что на беспорядок ему наплевать. Льюис застонал и изготовился сесть.

Тут он услышал приближающиеся шаги — шли двое. Шаги сопровождались негромким звяканьем фарфора.

Дверь открылась, и в комнату просунул голову сэр Фрэнсис. Увидев, что Льюис пришел в себя, он прямо-таки просиял:

— Мистер Оуэнс! Хвала всем богам, вы наконец-то снова с нами! Вы… э… то есть… это ведь вы, мистер Оуэнс?

— Полагаю, да, — ответил Льюис. На него накинулись крошечные молнии головной боли.

Сэр Фрэнсис ворвался в комнату и махнул рукой дворецкому, чтобы тот тоже вошел. Взгляд Льюиса волей-неволей оказался прикован к накрытому подносу в руках дворецкого. Сэр Фрэнсис присел на край постели, уставясь на Льюиса не менее пристально.

— Вы что-нибудь помните, а?

— Не особенно, милорд, — ответил Льюис. — Это случайно не завтрак, нет?

Дворецкий поднял салфетку — под ней оказались кувшин, горшочек меду и блюдо мелкого печенья. Сэр Фрэнсис смущенно переплел пальцы.

— Это… мм… молоко, мед и… ах, самое похожее на амброзию, что только может приготовить моя кухарка. Мед у нас делосский, — добавил он, и в его голосе прозвучала странная просительность.

Льюис не без труда сел, хотя мозг у него так и шарахнулся от раскаленной докрасна изнанки черепа. Дворецкий поставил поднос ему на колени; Льюис взял кувшин, пренебрег стоящим рядом с ним хрустальным бокалом и залпом, не переводя духа, выпил две кварты молока. Сэр Фрэнсис глядел круглыми глазами, как Льюис по одному печеньицу заглатывает всю амброзию и, схватив ложку, приступает к меду.

— Восхитительно, — произнес Льюис, вспомнив об этикете. — Можно ли попросить еще немного?

— Все что угодно, — ответил сэр Фрэнсис и, не поворачиваясь, сделал знак Джону.

Льюис взял кувшин.

— Еще столько же молока, пожалуйста, и три-четыре буханки хлеба…

— Варенья, сэр?

— Нет! Нет, варенья не надо. Благодарю вас. Джон взял кувшин и поспешил прочь.

— Неудивительно, что у вас разыгрался аппетит, — заметил сэр Фрэнсис. — Мальчик мой, это был поразительный вечер. Все мы в великом долгу перед вами. В жизни не видел ничего подобного.

— Но… у меня сложилось впечатление, что вы… гм… уже проводили раньше определенные ритуалы, — сказал Льюис, выскребая ложкой мед со дна горшочка.