Виктор Мясников - Короли ванадия

— Мужики, мне деньги нужны были позарез! Усадьба-музей Пола Маккартни в Норильске продается. Я не мог допустить, чтобы ее уничтожили какие-то «новые чукчи», которые собирались там устроить оленеводство.

— Чья усадьба? — не понял Петлов. — Какого еще Маккартни?

— Обыкновенного Маккартни, основателя «Битлз», одного из великой тройки — Бетховен, Чайковский, Маккартни, на которых вся современная музыкальная культура стоит.

— А Моцарт? — грозно спросил Басильев.

— Чего — Моцарт? — не понял Герка.

— А на Моцарте не стоит?

— Нет, конечно, — Еванов усмехнулся снисходительно. — Моцарт — основоположник узкого направления: так называемый мобил-поп, музыки для мобильников. И творил он поздней, уже в двадцать первом веке.

— И что там за усадьба в Норильске? — мрачно поинтересовался Петлов.

— Ну, обычная такая для того исторического периода, — Еванов слегка стушевался, — крупнопанельная, в четыре этажа, на два подъезда. Прудик, где маленький Пол учился плавать на надувном матрасе, еловая аллея, березовая роща, где он с другом Лениным сочинил свою первую песню. Здесь же он написал и свое знаменитое «Есть ту-дэй».

— А с чего ты, Герыч, решил, что это действительно усадьба Маккартни? Он разве не ирландец?

— Нет, конечно. Он шотландец. И в Шотланде у него замок-музей. Но детство Пол провел в этой усадьбе под Норильском у бабушки Арины Родионовны. Там и памятник ему стоит. И собрание пластинок, фотографии на всех стенах. Его личная скрипка работы мастера Немухина, и любимая электроарфа, на которой он перочинным ножом вырезал «Пол и Джон — друзья на век. Не забудем Диксон и Певек». — В интонации Германа Еванова сквозило восхищение великим предшественником. — И уникальная коллекция газетных вырезок о нем — шестнадцать тысяч единиц. И масса других реликвий — его одноразовые стаканчики, зубные щетки, кусочек мыла, флаконы из-под одеколона, фантики от жвачки, крышка от унитаза. Все подлинное!

— И все это стоит миллиард? — не поверил Петлов. — Миллиард космобаксов? А поторговаться?

— В таких случаях не торгуются, — вздохнул Еванов. — Это же культурно-историческое наследие человечества, а оно бесценно.

— Герыч, мы же договаривались не продавать акции, — сурово оборвал его капитан Басильев.

— Так ведь не контрольный же пакет, ребята, — заныл Герка. — А усадьбу эту, «Земляничную поляну», я должен был спасти. Это моя миссия.

— Контрольный, конечно, у нас остается, да вот только подешевел этот пакет в десять раз, — сурово ответил Петлов. — Ты, конечно, свою долю уже получил, а на нас тебе наплевать.

— Да вы что, ребята, — изумился Еванов, — я ничего такого и не думал. Просто памятник культуры спасал… Ну давайте, я заявление сделаю? — Еванов чуть не плакал. — Сейчас позову пресс-секретаря и объявлю.

— Объявлять будем все вместе, — остановил его Петлов. — Это единственное, что остается. И нам с Сашкой придется тоже по миллиону акций на рынок выбросить, чтобы убедительно выглядеть.

И, не откладывая дела в долгий кластер мега-диска, тут же состряпали заявление. Дескать, ввиду того и сего, в связи с повышением капитализации учредители решили расстаться с третью имеющихся акций. Они приносят свои извинения за то, что не объяснили ситуацию ранее. В ближайшее время на биржу будут выставлены еще два миллиона акций. Желающие могут сделать предварительный заказ.

Сразу же это заявление, подписанное всеми тремя учредителями, разослали по брокерским конторам и средствам массовой информации. На внебиржевых площадках и круглосуточных электронных сетевых торгах тут же начали расти котировки. К утру они уверенно превысили номинал, так что, когда открылась фондовая биржа, брокеры уже снова были готовы загонять цену акций до самого неба.

— До чего же нервная у нас, миллиардеров, жизнь, — подвел итог Сашка Васильев.

Вопреки радужным ожиданиям котировки «Королей ванадия» в небеса не взлетели, только слегка поднялись над землей, остановившись на уровне 1120–1130 космобаксов. Трех миллионов акций оказалось многовато для рынка, да и у инвесторов появилась настороженность после скандала, устроенного телеканалами по поводу выходки Герки Еванова. Он, конечно, покаялся перед друзьями, но исправить больше ничего было нельзя.

Между тем Еванов продолжал безудержно проматывать свои немалые доходы, что неоспоримо свидетельствовало о его звездном статусе. За сто миллионов купил роскошное бунгало на Верегу миллионеров, за сто двадцать — ныряющую яхту и самолет.