Сергей Костин - Счастливчик

Зато я отдохнул по полной программе.

Пилоты спустившегося с корабля ботика, увидев сделанные мной продовольственные запасы и прогулявшись по моим Дорогам, однозначно заявили, что подобное видят впервые в жизни.

Я не стал ничего говорить. Потому, что я давно озлобился. Как можно бросать людей, живых людей в джунгли, даже не предоставив им малейшего шанса на выживание?

Академия, ты не права.

… Мимо медленно проплыл остов старого колодца. Я уже не обращал на них внимания. Одно из двух. Если вокруг нет ни одного деревца, значит колодец пуст. А если вокруг него заросли пальм и кактусов – пустынный призрак. Первое время я сломя голову бросался вперед, надеясь обмочить бренное тело в живительной влаге, но убедившись, что колодцы лишь иллюзия, вообще перестал обращать на них внимания…

… Чем же еще порадовала меня жизнь? Всего и не упомнишь. Академия с завидным постоянством отправляла меня в Забросы. Иногда было легко. Иногда не очень. Это только потом, распластавшись на койке в своей комнатушке, я понимал – это интересно. И это нужно. Прежде всего мне.

… А на кой черт мне сдалась эта дурацкая пустыня?

Вскарабкавшись на вершину бархана, я вгляделся в пылающую мерцающим зноем даль. Ни одного цветного бугорочка. Ни деревца, ни кустика. Кругом только песок, песок и ничего кроме песка. Скучно. И грустно. И некому руку подать, в минуту душевной разлуки. Блин.

Вздохнув обожженными легкими и вспомнив, что одним стоянием на месте ничего не достичь, я брякнулся с размаху на попу и съехал по крутому склону. Вот так целый день. Корчишься часа два, карабкаешься, сознание теряешь. А спуск длиться всего одну минуту. Где справедливость?

Её, родной, вообще в природе, похоже, не существует.

Подниматься не хотелось. Если бы я точно знал, что означает слово отчаяние, то охарактеризовал свое нынешнее состояние именно им.

Откуда—то сверху послышался шорох осыпающегося песка.

Как бы мне этого не хотелось, но пришлось вскочить на ноги и метнуться в сторону. Но не успел.

Сверху навалилась визжащая масса, которая кусалась, царапалась, брыкалась и делала все, чтобы я ее постепенно возненавидел.

Излишне себе напоминать, что любое животное в пустыне так же ценно, как, например огонь при пожаре. Это, загибаем пальцы, влага, пища и развлечение. Но дабы этим богатством воспользоваться нужно всего ничего. Напрячь обессиленное тело, сбросить хищника со спины и задушить его руками.

Легко сказать. Чудовище, которое я нарисовал в своем горячем воображении как один ненасытный желудок, оказалось настолько прилипчивым, что мне пришлось изрядно повозиться, прежде чем задуманное удалось провести в жизнь.

Зверь, сваленный в кучу поднятой возней пыли, взвизгнул и, изловчившись, впился клыками в мою лодыжку.

Я заорал. Как можно сильнее, наивно полагая, что данный вид обороны сыграет свою роль. Ничего подобного.

Сильнейший удар копытом на секунду лишил меня сознания. Только на секунду. Потому, что я понял, если не перестану придуряться, меня через минуту можно будет употреблять как с солью, так и без.

Я сделал то, что должен был сделать.

Выбросил вперед руку и вцепился железными пальцами в тело дико рычащего зверя. Это особая хватка Ночного Охотника. Две, три секунды, и от противника отрывается приличный кусок мяса. Боль заставляет жертву забыть о нападении, и тогда совершается последнее действие. А именно само умерщвление.

Пальцы словно бурава стали входить в плоть и зверюга закричала. Но почему—то человеческим голосом:

– Больно…

Наверно ослышался. От усталости.

– Да больно же! Отпусти меня, переросток!

Я подумал о том, что в ближайшее время вряд ли утолю жажду.

Отплевываясь от набившегося в рот песка, ругаясь такими словами, что даже сержант Гриффит заткнул бы уши от стыда, из облака мелкой пыли показалась разгневанная рожица Янины.

– Болван, ты чуть не оторвал мне…

Я скромно покраснел. Я ! Держался за это?! Провалиться мне на месте.

– А ты что, хотела меня расцеловать?

Девчонка молчала, баюкая раненую грудь. И правильно делает, что молчит. Только что на меня совершено нападение с целью лишения жизни. Уверен на все сто процентов. Об этом говорит весь потрепанный вид Янины.

Ну и видок! Камуфляжные штаны, от которых остались только ошметки. Выше пояса вообще ничего нет. По такой жаре, да при таком многочисленном обществе нет смысла париться в туалетах. Отросшие за время обучения в Академии волосы замотаны, закручены, спутаны до такой степени, что смотреть страшно. Но все равно, должен признаться, Янина выглядела даже сейчас просто великолепно.