Майкл Коуни - Дети зимы

Горилла поглядел на дерево.

- В этом вся разница - между жизнью и смертью, между зеленым и серым. Я гляжу вокруг и чувствую себя так, будто много лет пробыл мертвым; но теперь я опять живой, ведь у меня опять все то, что я тогда оставил здесь.

Но голос Старика ослаб. Горилла опустился на колени и обнял его за плечи.

- Останься тут, Горилла, - говорил Старик. - Где-нибудь близко есть еще люди; место подходящее. Хорошие люди. Ты найдешь себе жену, будешь здесь жить. Не будешь больше ютиться в норе, а построишь дом среди зеленых деревьев под голубым небом.

- Почему ты споришь сам с собой, Старик? - удивляясь, спросил Горилла. Он поглядел на деревья и снова перевел взгляд на лежащего в лодке человека.

- Достань семена из магазинов, засыпанных снегом, и вырасти овощи: морковь, горох, бобы, лук, сладкую кукурузу. А вокруг дома посади цветы: оранжевые бархатцы, алые розы, люпин и много других...

Но Горилла думал сейчас о Кокарде, как будто больше думать было не о ком; о Кокарде и Прутике. Он подозревал, что эти двое никогда не смогут покинуть колокольню.

- Окружи себя жизнью, и твоя собственная жизнь будет полнее и слаще, ибо ты не для того рожден на свет, чтобы ютиться в норе.

Старик умолк и принялся внимательно наблюдать. Горилла проследил за его взглядом и увидел на фоне неба небольшое животное, бегающее в ветвях.

- Они все здесь, - радовался Старик. - Все звери, и птицы тоже, наверное. И я здесь, и ты. Горилла...

В глазах Гориллы стояли слезы: слезы сожаления о том, чего он должен расстаться со Стариком, и о том, что глаза Старика видят то, что он видеть не может.

Болезнь, поражающая глаза тех, кто проводит дни, охотясь на снежных равнинах, называется засветкой. После долгих дней, проведенных среди слепящей белизны, в конце концов наступает такой момент, когда не нужно щуриться от яркого света, потому что глаза полностью к нему приспособились.

Горилле было пятнадцать, когда голубое небо стало серебряным, а красные шпили церквей - черными.

Вздрогнув, он поглядел вокруг - на открытую землю, даже более грозную в своей черноте, чем бесконечный белый снег. Над ним раскачивались и тянулись к нему изможденные угольно-черные силуэты деревьев, шуршали, пытались схватить, иногда роняли изъязвленный лист.

Может, когда-нибудь... - обещал он себе. Может быть, в один прекрасный день у него будет более серьезная причина остаться здесь, чем прихоть старого человека. Может, когда-нибудь он сможет разделить новизну с кем-нибудь, для кого это также будет новым, - а не с незнакомой девушкой из-за холмов, которая все это уже видела и будет, пожалуй, смеяться над его тревогами.

Они появились на вершине холма - целая группа, наблюдающая за двумя у края снегов. Они прокричали приветствие. Горилла и Старик услышали и ответили. Горилла тогда почти что потерял решимость - почти. Потом Старик сидел на корточках на снегу и глядел на него со странным выражением на своем козлином лице. Группа приблизилась, они улыбались - Старику, не Горилле. Они пересекли пятно неглубокого снега, не оставив следов.

Горилла развернул лодку, туго натянул шкот, выбирая его по мере того, как судно наклонялось под ветром. Он торопился набрать скорость, пока одиночество не заставило его переменить намерение.

Старика тронули за плечо. Он повернулся и увидел приятные человеческие лица.

- О чем ты плачешь. Старик? - спросила женщина средних лет, полная, умиротворенно-добродушная. - Разве не здесь тебе хотелось бы жить? Пойдем с нами в деревню, и тебе найдется что-нибудь поесть. Ты, наверное, голоден с дороги. Ты издалека?

Болтая, они увели его от снегов...

- Так и знала, что у тебя не хватит пороху, - сказала Кокарда. Перетрусит, думаю, и вернется. Куда ты дел Старика? Бросил по дороге? Вот и хорошо.

Горилла пристально смотрел на нее и на Прутика. Он ожидал найти их тут, но не думал, что будет так рад этому. Он не говорил ничего, сидел у огня и грелся, чтобы освободиться от снега, набившегося в складки одежды. Над головой послышался шорох; он поднял глаза.

- Горилла! - Морг с трудом выбирался из щели между балкой и крышей. Иди сюда, посмотри. Думаю, здесь можно сделать галерею вокруг крыши. Если пробить еще дыры, мы будем держать под обстрелом всю равнину. - Он улыбался, до глупости довольный собой и возвращением Гориллы.

Позже Горилла спросил:

- А ты думал, что я вернусь?

Морг смотрел в другую сторону.

- Ты и не уходил. Давай считать, что никогда не уходил, ладно?