Майкл Коуни - Сизигия

- Ничего, Перс, я не расстроился. Прошло полгода; со временем все сглаживается. По мне, лучше поговорить об этом, чем видеть, как все избегают этой темы и жалеют меня.

- Может, оно и так. Да только когда вы начали... ну, в общем, засиживаться каждый вечер в заведении, мы все поняли, что вы, так сказать, топите свое горе. Мы иногда говорим об этом, но все понимают, что не стоит делать это при вас.

- Похоже на то, - признал я и перешел прямо к сути. - Что ты думаешь о смерти Шейлы, Перс?

Он поморщился. Должно быть, его покоробило слово "смерть".

В Риверсайде с годами выработался особый этикет, требующий говорить иносказательно о многих вещах. Поселок наш удаленный и изолированный, если не считать контактов Станции и еженедельных перевозок рыбы на грузовиках. Словами типа "смерть" здесь не пользуются - это считается непристойным. Если хотят сказать что-нибудь неприятное, то прибегают к эвфемизмам.

- Полиция сказала, что это несчастный случай, - пробормотал он.

Я понял еще кое-что. По всей вероятности, они вообще не обсуждали смерть Шейлы. За пять лет я разобрался в обычаях Риверсайда, хотя многого все еще не знаю. В общем, судя по тому, что я знаю об обычаях поселка, разговоров о неожиданной смерти избегают. Эта тема несет печать проклятия. Убийцей может оказаться любой.

Аркадия одержима децентрализацией, и периферийные поселки не очень-то подчиняются правительству. Риверсайд, к примеру, признает власть Комитета поселка, а не Всеаркадийского Совета. Так что отсутствие информации о прошлых приливах не удивляет - пострадавшие прибрежные поселки просто бойкотировали правительственных следователей...

Все рассуждения вылетели у меня из головы, когда траулеры пронеслись между утесами и на угрожающей скорости выскочили из Дельты. Перс боролся с рулевым колесом, и я поймал его укоризненный взгляд - по собственной воле он никогда не отправился бы в такое плавание. Море на подходах к реке усеяно острыми скалами. Многие коварно прячутся всего в нескольких дюймах под поверхностью; при этом никакими буйками они не отмечены, и рыбаки обходят их по памяти.

Правда, уровень воды был в этот момент выше среднего, зато течение вдвое быстрее обычного, так что все маневры приходилось начинать загодя. Сейчас все зависело от капитанов. Любой нуждающийся и ожесточившийся рыбак мог воспользоваться случаем и разбить свой корабль. Мне оставалось лишь беспомощно всматриваться в цепочку стремительно мчавшихся траулеров...

Но я недооценил гипертрофированную гордость этих людей. Цепочка сохранилась, змеей проскользнув между невидимыми препятствиями, которые при подобной скорости запросто могли продрать деревянную обшивку дна. Никто из этих восьми не собирался позориться и ставить под сомнение свое лоцманское мастерство. В одном месте, когда мы прошли высокие скалы, сердце у меня сжалось, потому что траулеры рассыпались во все стороны, как перепуганные овцы; но скоро цепочка восстановилась, и я понял, что каждый капитан знает свой безопасный проход в этом месте и предпочел следовать им, а не доверять лидерству Перса.

- Прошли нормально, профессор.

Хотя я не ожидал увидеть эмоции на его широком лице, Перс улыбался. Я думаю, он волновался не меньше, чем я...

Расслабившись, я следил, как со стороны моря подлетела огромная птица-бульдозер. Ее шея низко изогнулась, и лопатообразный клюв подбирал планктон с поверхности, так что она кормилась на лету. Когда она отклонилась от своего курса, чтобы обогнуть нас, неожиданно разыгралась мгновенная драма. Из воды выпрыгнула чернуга, схватила птицу за шею и потащила ее, трепыхающуюся и бьющую крыльями, в воду. Яростное сражение закончилось тем, что птица-бульдозер вырвалась на свободу, поднялась, крича от страха и боли, развернулась и снова направилась к морю. Это была грозная птица, с внушительными когтями и размахом крыльев, по меньшей мере, футов двенадцать - я никогда раньше не слышал, чтобы чернуги пытались напасть на такую. Я посмотрел на Перса; тот поднял брови и пожал плечами.

- Они и мяучек цапают, - сказал он. - Последнее время они какие-то странные.

Мы повернули налево и направились к месту погрузки, обходя на почтительном расстоянии зону рифов. Течение замедлилось; поверхность воды усеивал вынесенный рекой мусор. Я заметил матрас и пару стульев - кто-то все же умудрился опоздать с эвакуацией, несмотря на все предупреждения...

Наконец мы добрались до стоянки. Умолк мотор, плюхнулся якорь, прогрохотала цепь; мы встали.