Майкл Коуни - Сизигия

Но я знал ее и знал, что рано или поздно она заговорит о наших отношениях.

- Как на ферме? - непринужденно спросила Джейн. - Я там никогда не была.

- Ферма старая и довольно грязная, - ответил я. - Она нуждается в капитальном ремонте. Знаешь, каким становится дом, когда мужчина живет в нем один?

- Я заметила. - Джейн улыбнулась, и мне захотелось ударить себя. Она подошла ближе и взяла меня под руку. - Ничего, старичок, я помогу тебе прибраться. Не могу же я допустить, чтобы, находясь в бегах, ты жил в грязи.

- А как же собрание миссис Эрншоу? - спросил я в отчаянии. - Ты должна быть там. Ей понадобится поддержка. Я думаю, не пробраться ли туда мне. Тайно, конечно.

Она немного помолчала. Затем спросила сдавленным голосом:

- Ты действительно хочешь, чтобы я вернулась в поселок, Марк?

- Происходит много событий, - ответил я. - Нельзя думать только о себе. Мы должны быть в курсе.

- Но теперь все будет хорошо, - настаивала Джейн. - Миссис Эрншоу только скажет им, что нужно принимать порошок Минти - и все. Это просто. А к утру, возможно, о порошке объявят по радио, тогда все станет законно и согласятся самые упрямые.

- Я не очень в этом уверен, - я покачал головой.

Она вдруг остановилась, все еще держа мою руку, повернула меня лицом к себе, посмотрела в упор, и мне пришлось опустить глаза. Ее лицо порозовело.

- Это второй раз, - тихо сказала она. - Ты ловко ушел от ответа вчера вечером. И опять уходишь от ответа. Гораздо разумнее мне остаться с тобой на ферме. Ты сам знаешь, что мне не нужно возвращаться, но ты просто не хочешь, чтобы я была рядом.

- Неправда, хочу! - невольно вырвалось у меня.

- Из чего это видно? - воскликнула Джейн в отчаянии. Она отступила в сторону. - Я тебя не понимаю, Марк. Вчера вечером мне показалось, что, возможно, ты меня любишь. Я почти призналась, что люблю тебя, и, наверно, вела себя, как последняя дура. Потому что все не так просто, верно? Ты что-то скрываешь, и это стоит между нами. - Она испытующе заглянула мне в лицо, и я почувствовал, как ее разум осторожно касается моего. Я попытался взять под контроль свои мысли, но это было бесполезно. Ее глаза широко раскрылись.

- Это Шейла! - воскликнула она. - Боже мой, это все еще Шейла, хотя прошло уже полгода с тех пор, как она умерла. - Жестокость собственных слов дошла до нее, и голос неожиданно смягчился. - Прости, Марк. Мне не следовало так говорить. Шесть месяцев - очень мало... А ты... Как ты думаешь, ты сможешь когда-нибудь настолько забыть ее, чтобы полюбить меня? - Она говорила тихо, почти сама с собой. - Мы с ней, в самом деле, очень похожи, но у нее волосы были красивее. Миссис Эрншоу не ошиблась. Ты действительно видишь ее каждый раз, когда смотришь на меня, и у тебя от этого образовался какой-то комплекс вины. Посмотри на меня, Марк. Посмотри на меня честно.

Я покорно посмотрел ей в глаза.

Джейн отшатнулась и отвела взгляд.

- Да ты ее ненавидишь, - пробормотала она в замешательстве. - Ты любил ее, но случилось что-то ужасное, и теперь ты ненавидишь память о ней. Из-за этого ты боишься полюбить меня - из-за того, что невольно путаешь нас. Марк, ты не прав. В чем бы ты ни подозревал Шейлу, ты не прав. Я знаю, что она любила тебя, она мне всегда все рассказывала. Я бы узнала, если бы появился кто-то другой... Ты правда думаешь, что был кто-то другой? - Она смотрела в землю, но ее мысли безжалостно зондировали мой разум. - Ты почему-то думаешь, что в ту роковую ночь она с кем-то встречалась у Якорной Заводи... Ты не понимаешь, как она оказалась там одна ночью. Ты нашел что-то такое, из-за чего думаешь, что она была... что она была близко знакома с кем-то, что они были...

Она выпрямилась и открыто взглянула на меня.

- Наверно, мне следовало возненавидеть тебя за такие мысли о моей сестре, Марк, но я не могу. Мне тебя жаль: я ведь знаю, что ты ошибаешься, и когда-нибудь тебе станет ужасно стыдно. Прощай.

Я смотрел ей вслед, и одна часть моего сознания шептала, что это достойный финал, но другая часть плакала.

В Риверсайде стояла тишина, когда я прокрался вверх по склону к Куполу отдыха; горели немногочисленные уличные фонари, и я перебегал из одной тени в другую, как бездарный актер в триллере. Большинство домиков были погружены в темноту.

Добравшись до Купола, я увидел несколько человек, стоящих в дверном проеме, и за ними, в свете, лившемся через открытую дверь, спины многолюдного собрания, которое должно было скоро начаться.

Я проскользнул в ворота всего ярдах в тридцати от Купола и стал протискиваться через заросли колючек и кустов к дальнему скату здания, где изогнутый ряд освещенных окон давал хороший обзор. Боком, вдоль стенки, я подобрался к окну, ближайшему к трибуне, и осторожно заглянул внутрь.