Майкл Коуни - Здравствуй, лето и прощай

- Но что будет с остальными? - Собственно, я думал только о Кареглазке. Моей Кареглазке, умирающей страшной смертью от холода, пока все парлы, включая меня, будут сидеть под землей в тепле и уюте. Значит, война с Астой - лишь большой обман? - Мой голос дрожал.

- Нет, - спокойно сказал он, - война настоящая: она действительно началась, и, пока шла, стали известны некоторые астрономические факты, почти случайно были сделаны определенные расчеты. И тогда двум противоборствующим сторонам показалось более удобным позволить войне продолжаться, вот и все.

- Во имя Фу, уж конечно! - я снова начал терять самообладание. - Это позволяет вам принимать меры безопасности вроде превращения этого места в крепость, отгороженную от собственного народа, пока астонцы и эртонцы уничтожают друг друга. А мой отец... Он знал об этом, знал все время... И у вас не возникло никаких мыслей о людях, которые погибли в вашей фальшивой войне, которые гибнут до сих пор?

- Они в любом случае погибнут. Они хоть будут счастливы, погибая за что-то... Послушай, Дроув, я понимаю твои чувства, - рассудительно сказал он. - Я рассказываю тебе все это, потому что мне кажется, ты единственный, кто в состоянии убедить Стронгарма прислушаться к голосу разума. Я хочу, чтобы он увел своих людей. Даже ты должен понимать, что они ничего не добьются, напав на нас.

- Чтоб вас заморозило, Троун, - прохрипел я. - Чем больше парлов они заберут с собой на тот свет, тем более я буду счастлив. И они тоже: как вы сами сказали, лучше погибать за что-то.

- Ты не понимаешь, Дроув. Все это уже не имеет никакого смысла.

- А что случилось с маленьким Сквинтом, с Сильверджеком? Надо полагать, вы их убили? Он вздохнул.

- Я хочу, чтобы ты понял: ты один из нас, один из победителей, нравится тебе это или нет. Сквинт и Сильверджек, каждый по-своему, угрожали нашим планам, раскрыв суть наших действий, и потому их необходимо было убрать. Меня в то время здесь не было, но будь я на месте ХорлоксМестлера, я бы предпринял те же шаги. Вся операция могла пойти насмарку, если бы широкая публика слишком рано раскрыла наши цели. То же касается комплекса убежищ на астонском побережье.

- Ну ясно, - горько сказал я. - У астонцев все точно так же. Полагаю, вы обменивались припасами во время комендантского часа. Интересно, кстати, кто сейчас живет у них в убежище - рядовые астонцы или их Правительство?

- Не говори глупости, Алика-Дроув, - устало сказал он. - Если не хочешь помочь, тогда просто убирайся с глаз долой, ладно?

* * *

Несколько дней спустя горожане атаковали нас. Мне не позволили выйти за дверь во время самого мощного обмена пушечными залпами, но я видел достаточно, чтобы понять, что астонская армия - то, что от нее осталось после сражений по всему Эрто - объединила усилия со Стронгармом и его людьми. Этого, конечно, Зелдон-Троун больше всего боялся. Битва продолжалась несколько дней, пока канонада не ослабла и в конце концов не прекратилась, не пробив бреши в обороне парлов. Я пытался утешить себя тем, что парлы понесли большие потери в живой силе, но обнаружил, что не способен на подобное - кроме того, Парламентарии и Регент продолжали сидеть в своих подземных норах, целые и невредимые.

- Теперь ты понимаешь, почему нам пришлось укрепить эту территорию, сказал потом Троун.

- Астонцы и Паллахакси заключили пакт, который логичным образом должен был бы означать мир. Но нет, народу обязательно нужно с кем-то воевать, а что может быть лучшей мишенью, чем мы? И что это им дает? Чего бы они добились, уничтожив нас? Подумай об этом, но можешь не отвечать. Я уже знаю ответ. Я также знаю, что, возможно, ты мог бы спасти множество жизней...

Глава 19.

В последующие дни мы не видели почти никого из жителей Паллахакси; туман стал гуще, и дожди усилились, перейдя в непрерывный пронизывающий ливень. Видимость сократилась шагов до пятидесяти. Для жителей Паллахакси это было идеальное время, чтобы попытаться взять приступом ограждение, и те, кто отвечал за оборону, это чувствовали; в течение многих дней охранники стояли плотной цепью вдоль всего периметра, но атаки не последовало. Впрочем, в определенном смысле это было неудивительно. В столь суровую погоду сама мысль о возможном ранении приводила в ужас лежать, истекая кровью, на сырой земле, ощущая вгрызающийся в тело холод, медленно сводящий с ума, пока не придет благословенная смерть...

Большую часть времени я проводил среди военных и охранников, возвращаясь к себе в комнату лишь для того, чтобы поспать. Я обнаружил, что мне трудно говорить с отцом, после того как стало ясно, что он все время лгал мне. Интересно, подумал я, что было известно матери?