Дуров Викторович - Часть 1

– Вы в параллельных мирах не бывали? – спросил мужчина у Виктора. С ходу спросил, чтобы сразу все прояснить.

– Да, – хрипло ответил Виктор. В душе поднялась волна восторга. Но и страх тоже присутствовал, куда от него денешься.

Мужчина взглянул на табличку, сказал:

– Это надо снять.

Голос у него был тихий, вкрадчивый. Неприятный. И весь мужик с близкого расстояния доверия не внушал. Взгляд слишком пристальный, тяжелый. Недобрый взгляд.

Впрочем, опаснее всех те, кто с первого взгляда внушает доверие.

Быстро сняли табличку, забросили в багажник. Успели познакомиться, мужик предложил звать его Ваней. Виктор, сам не зная зачем, назвался Васей, мужчина при этом понимающе ухмыльнулся.

Ваня приткнулся задом к машине, достал пачку сигарет, спросил:

– Куришь?

– Так ты был на шестьсот восьмом, или у лаптежников?

– Не знаю, – ответил Виктор. Он же действительно не знал.

– Случайник, – отвернувшись, констатировал Ваня.

Так вот, кто такие Виктор с Михаилом, «случайники». Как-то сразу полегчало.

Виктор решил перехватить инициативу.

– Так что это было? И кто ты такой?

– Да чего тут рассказывать, – неторопливо заговорил Ваня. – Пролазники мы. И я, и ты тоже, и все остальные.

Так случайники или пролазники? Наверное, некоторые пролазники являются по совместительству случайниками. Очень логичные названия, понятные, и одно и другое.

– Нас немного, человек сто на Земле… на планете Земля, в этом мире, – продолжал Ваня. – Он, кстати, так и называется, Планета Земля. Сколько нас всего, никто не знает. Мы в разные параллельные миры пролазим, да ты понял, наверное.

– Все-таки хотелось бы узнать подробнее, – сдержанно прокомментировал Виктор.

Пристально взглянув на него, Ваня сказал:

– Перво-наперво, я тебя поспрашиваю. Вот что в том мире было? Такого особенного, чтобы сразу в глаза кинулось?

– Луна, – уверенно ответил Виктор. – На луне было много темных точек. И огоньки.

– Это не лаптежники, – рассудил Ваня. – Лаптежникам до луны еще далеко. И не Шестьсот Восьмой, у них луна чистая. А больше нигде так не пишут. Как у тебя на машине было написано. Это значит, тебя в совсем новый мир занесло. Повезло, можно сказать. А с надписью ты хорошо придумал.

– Ладно, что мне теперь делать? – перебил Виктор.

Ваня опять пристально взглянул на Виктора. Спросил:

– Записать есть?

Записать нашлось. Но первым делом Ваня продиктовал следующее: «тиа тиа тиа тиа сиа ралрм». Объяснил:

– Это мантра. Она настроение делает, чтобы пролазить. Придешь на то место, где в прошлый раз пролез, и повторяй. Можно вслух, можно – про себя.

– И что, подействует?! – ошарашено спросил Виктор. Ну не верилось ему.

– Если не подействует, еще способ есть. Запиши на всякий случай: «корни ветра не коснутся взгляда снежной черепахи».

У Виктора возникло стойкое ощущение, что его дурачат.

– Вот, значит, обдумывай эти слова, – продолжал Ваня. – Тут главное на этих словах сосредоточиться как следует, пока картинка в голове не появится. Не знаю, какая картинка у тебя будет, у всех она разная. У многих срабатывает. Даже не знаю, что чаще срабатывает, мантра или эти корни ветра. У тебя что-то из этого наверняка подействует.

– У тебя срабатывает? – спросил Виктор подозрительно.

– Нет, – ответил Ваня с сожалением в голосе. – У меня третий способ. В общем, надо считать от миллиона назад и одновременно думать о чем-то, что для тебя вроде смысла жизни. О бабах, там.

– О бабах? – переспросил Виктор насмешливо.

– Ну, не обязательно о бабах. Есть такие, кто про парашютные прыжки думает. Понимаешь, если о бабах, то одной похоти мало, это у тех действует, для кого про бабу думать как для всех остальных – кончить.

– А ты о чем думаешь? – спросил Виктор. Но сразу понял, что его вопрос был не совсем деликатный.

Ваня ответил не сразу.

– Я, наверное, среди пролазников самый тупорылый, – признался он, глядя в сторону. – Я о жратве думаю. Мне надо пару дней поститься, а потом, когда начну о перепелках, жаренных на костре думать… с травками… или об устрицах. Вот тогда срабатывает. Еще можно соленого наесться и воды не пить, а потом пиво вспоминать.

Виктору от подобного признания захотелось улыбнуться. И студенческое словечко «тупорылый», сказанное немолодым уже мужиком, тоже показалось забавным. Но он сдержался.