– Папа, это что?
Отпираться бесполезно. Врать не хочется, слишком у них доверительные отношения. И так заврался про ракетные стабилизаторы на автомобилях. И на душе в последние годы было не очень оттого, что дочь не знала про большой-большой секрет папы. Теперь – знает, теперь легче.
– Понимаешь Оксана… это все – правда, – сказал Виктор, глядя дочери прямо в глаза. Это врать, глядя в глаза нельзя, а правду говорить можно. Причем по большому счету не важно, поверит Оксана, или нет, лишь бы за психа не приняла.
– Папа, ты что, забыл, как кирпичом притворяться?!
Надо же, она поверила! А Виктор ожидал реплики типа: «Ты что, фантастики своей перечитался?!» И как она, оказывается, хорошо знает отца, Виктор для нее не «кирпич» (так современная молодежь называет человека без странностей, скучного и приземленного), а только притворяется «кирпичом».
– Что это за гениальная мысль, транспарант на машине вывешивать, если в инете уже сверкаешь! – не унималась Оксана. Потом на секунду остановилась, продолжила уже другим, спокойным и подозрительным тоном:
– Ты бы не стал так делать. Ты слишком скрытный. Что-то случилось?
Взгляд у Оксаны был соответствующий, подозрительный. Но тут же прояснился, она горячо затараторила:
– Да, точно, ты считаешь, что не один, да?
Кроме всего прочего, Виктор ощутил отцовскую гордость. Мало того, что красавица, но еще умница, и за отца беспокоится. Наврали ему, когда предупреждали, что с дочерьми одни проблемы, особенно с пятнадцатилетними.
– Я знаю, что не один, – улыбнувшись, ответил Виктор. – Есть еще один. Второй. И мы с ним надеемся найти третьего. А потом – четвертого, пятого, и так далее.
– То-то я смотрю, ты с компьютером подружился, – задумчиво проговорила Оксана. – И этот твой рукомашный бой, и поездки… А этот второй, кто он? Ты его здесь нашел, да? – Оксана кивком указала на монитор.
Виктор рассказал ей все. О том, как случайный попутчик оказался собратом по несчастью, об их вдохновенном плане с табличкой на крыше машины.
– Так ты его не в инете нашел, – сказала Оксана еще задумчивей. Подняла глаза, продолжила:
– Понимаешь, в наше время любой, кому не больше семидесяти, ищет ответы на вопросы в сети.
– Так он не искал ответы, он просто не понял, что попал в чужой мир. И, кроме того, к Интернету сейчас подключено всего двадцать пять процентов населения, если не ошибаюсь.
Оксана остановила отца качком головы.
– Не все лазят по сайтам, но про Интернет знает каждый. И каждый хоть раз за три года обращается, если у самого нет возможности порыться, просит знакомых. А тут такой случай… Нет, папа, похоже, что только вы двое из того мира вернулись. Ничего у вас с табличкой не выйдет. Кста-ати…
Оксана задумалась. Виктор терпеливо ждал, до чего она додумается.
– Вот ты говоришь, что вы агентов опасаетесь. Которые из того мира, – медленно начала дочь. – А вдруг Михаил и есть такой агент?
– Михаил?! – удивился воистину странной мысли Виктор.
– Видишь ли, папа, эта ваша встреча – это какое-то очень подозрительное совпадение. Во-первых, подозрительно близко от того места, во-вторых, вероятность этой случайности… сам понимаешь.
Это Виктору уже приходило в голову. Но очень хотелось верить, что случай оказался на его стороне. Если один раз крупно повезло, может, и дальше будет везти. Кроме того, Михаил был совершенно не похож на агента, слишком простой и открытый, слишком естественно себя вел… А ведь хороший агент и не должен быть похож… Должен внушать доверие.
– Ну и зачем тогда этого агента ко мне приставили? – спросил Виктор. Хотя сам мог придумать несколько возможных причин.
Оксана пожала плечами.
– Если им не хочется, чтобы ты опять в их мир попал, то…
– Они могут меня убить, или, там, память стереть, – возразил Виктор.
Оксана вздрогнула. Но продолжила:
– Может они гуманисты, может, попробуют тебя убедить, чтобы больше туда попасть не пытался? Ну, там, отвлечь на поиски других… э-э… везунчиков. С табличкой наверху машины. А потом, когда ты так никого и не найдешь, тебе надоест, и ты сам все бросишь. Они же могут быть очень хитрыми психологами, так?
Логично.
– А если у них ничего не выйдет, – продолжил за дочку Виктор, – они станут действовать жестче.
На лице Оксаны отразился страх. Она быстро заговорила:
– Бать, может лучше не надо? Может, откажешься сейчас?
Ну вот, наконец-то батей признала, а то все «папа», «папа».
– Надо, Ксюша, надо, – внушительно ответил Виктор. Когда Оксане было двенадцать лет, мальчик, который назвал ее Ксюхой, огреб ранцем по шее. Виктор называл дочь Ксюшей (Ксюхой – не рисковал), когда она с ним не соглашалась. Действовало, по крайней мере, дочь переставала спорить в открытую.
Читать дальше