Азамат Козаев: Глава из вовсе неисторического романа 'Одиссей'

Женихи согласно загудели, будто пчелиный рой.

- Я воевал Аркадию и Шамош когда-то. - скрипучий голос, продолжавший скрипеть будто и не было страшных угроз, остановил бросившихся уже было на поиски слуг женихов. -И был в моей когорте один ионид. Шущий демон был, да не будет ему покоя и в царштве Аида доштошлавного...

Антиной жестом снял все разговоры, призвав послушать комичного нищего.

- Ждоров бы-ыл!.. Ну прямо-таки титанид.

А лук швой, тьфу, щемя кронидово, как зачнет гнуть, так такой шкрип штоял по вшему лагерю, што шпать не давал. Я долго шмотрел, подшматривал, как гнул...

Нищий замолчал, будто выдохся, закашлялся. Женихи слушали с интересом.

- Щекрет ешть, да. Хитро гнул. Прятал щекрет швой, то плечом отгородищщя, то шпину подштавит, щтоб не подшматривали. А я хитрее вщех окажалщя, да.

- И он выбил тебе все зубы?! - расхохотался Алкей.

- Шмейщя, шынок, шмейщя. Щищас это шмешно но тогда мне было не до шмеха. А лук тот три щита, друг в дружку поштавленных, прошибал нашквощь, да.

Антиной замолчал, замолчали все остальные женихи.

- А был лучище тот таков же, или нет...

чуть менее, двух пальцев не дорош, иль нет... уж вижу плохо я.

Дожвольте ж в руки вжять и ешли не ш жубами тот ионид, кронидово щемя, мою младую щилушку под ноги щебе брощил, я вшпомню тот щекрет... за целую головку шыру. Иль я уж шлишком держок, вина напившишь дармового?

- И воспоет кифарист наше состязание так:

И вышел к луку последним дерзкий муж многоопытный, странный, как ровня для равных, свои зубы изъевший на стрельбе из чудощных луков титанов. И спросят люди меня, Эвримаха, тебя Антиной, тебя Алкей, тебя Старх: Что за муж достойный, ровня вам, венчал собою состязание, и натянув исполинский лук Одиссеев, пронзил все двенадцать Икариады колец, взял себе головку сыра и всю Итаку в придачу? - Эвримах готов был рассмеяться.

- Уж не боишься ли ты, Эвримах, что у полуголодного нищего достанет силенок, удержать лук на весу, и он обскачет тебя в беге к ложу Одиссееву? - съязвил бледный Телемах.

- Мальчиш-ш-шка! - прошипел мгновенно вскипевший Эвримах. -Щ-щ-щенок!

- Не возгорайся, друг, напрасно,- Алкей, положив руку на Эвримахово плечо, унял собрата. -не Телемах тому причиною, а нищий, а он недостоин огня твоего высокородного гнева.

Пусть возьмет лук в свои трясущиеся руки, а когда уронит благородное оружие, все же кликнем слуг и попросим Антиноя дать челяди указания, что резать, где, и как!

Вся зала грянула дружным хохотом.

Телемах подошел к нищему, подал руку и поднял того из золы. Женихи демонстративно зажали носы, сизое, пепельное облачко, подхваченное сквозняком, разнеслось по зале. Согбенный, нищий проковылял к луку.

Эвримах с размаху всунул лук в руку старого воина, и рог глухо стукнулся о грудь нищего. Пыльное Рубище отковылял к ближайшему факелу, поднес лук прямо к пламени и долго рассматривал, поводя заскорузлым пальцем по роговой поверхности. Отошел обратно, осторожно выпростал руку из-под драного пеплоса, всунул нижнее плечо в расщеп, повернулся спиной к женихам и замер на мгновение.

- Эй, ты что же это, вздумал секрет свой прятать, как тот ионид коварный? Спиною к нам поворотился? Ну-ка вертись лицом!

Нищий повернулся к Антиною и сверкнул единственным видным глазом.

- Ижволь, благородный жених. - нищий неуклюже развернулся и потянулся вниз, за тетивой, а поднимая свиток бараньих кишок, бросил быстрый взгляд под тронную лавку. -Ижволь.

- Начинай.

- Щекрет, как я ужнал, предельно прошт.

Не напрягай ижлишне члены,- Пыльное Рубище вытянул тетиву во всю ее длину. -рашшлабщя, выпрями шпину, глубоко вждохни. - нищий, словно на глазах вырос, как выпрямил спину, и по зале прокатился изумленный посвист. То женихи присвистнули. Спина нищего мышцами распирала рубище, и была просто широка как стол.

- Ш луком, как ш маленьким, нужно лашково,- старому воину пришлось-таки вытащить из-под пеплоса вторую руку, чтобы переложить на верхнее плечо Тугого. -Поглаживая, шкажи:

Ужнаешь тепло руки, тебя ш любовью взявшей? И лук ответит пешней тонкой.

Край черной от грязи рубахи нищего сполз вниз и обнажил предплечье, с Антиноеву не тонкую голень толщиной.

Антиной встревоженно сглотнул, что-то вдруг в горле пересохло.

- И он обяжательно поклонищщя. - Пыльное Рубище плотно обхватил завиток рога на верхнем плече и медленно потянул вниз, одновременно вытягивая тетиву вверх. Широченная спина вздыбилась буграми, разлетелась в стороны, точно орлиные крыла, вены выпозли на предплечья, точно змеи на пригорок, ручищи вспухли страшной силищей, гнувшей неохотно, медленно покоряющийся лук, и стали с Антиноево не тонкое бедро толщиной. И Тугой запел, тонко вскрипнув. Нищий крякнул и с протяжным гулом лук распрямился, растянув тетиву. Пыльное Рубище тронул тетиву и она, распятая покоренными плечами, напряженно тренькнула. Неожиданный претендент поднял с пола обрывок веревки, и, приговаривая, стал наматывать на запястье вместо наруча.