Евгений Гуляковский - Мир в латах (сборник)

Бехторов понимающе кивнул. Ожидание явно затягивалось, и Кленов начинал нетерпеливо посматривать по сторонам.

— Личный транспорт у нас отменен, сложности с энергией. Придется пользоваться общественным. Я провожу вас до гостиницы.

Странная встреча. Местная администрация словно специально подчеркивала свое полнейшее равнодушие к его визиту. Такой оборот дел вполне устраивал Кленова хотя бы потому, что развязывал руки, избавляя от многочисленных формальностей. Впрочем, Кленов ни на минуту не сомневался в показном характере равнодушия местных властей и знал, что каждый его шаг здесь не останется без внимания.

Когда отчеты перестали совпадать с информацией о положении дел на Гридосе, поступавшей от вернувшихся поселенцев, — а дела там шли все хуже и хуже по непонятным, в общем-то, причинам, — решено было послать на Гридос под видом завербовавшегося поселенца скрытого наблюдателя. Выбор пал на Романа Гравова. Тот бредил дальней разведкой космоса, и Кленов, рекомендуя его в качестве наблюдателя, давал парню тем самым возможность в дальнейшем беспрепятственно поступить в академию.

Вербовка Гравова, оформленная семь месяцев назад, прошла без малейших осложнений. Он отбыл на Гридос, и все эти семь месяцев от него не поступило ни одного сообщения. Вряд ли это привлекло бы внимание высокого начальства, но через три месяца после отбытия Гравова патрульным отрядом на одном из астероидов внешнего кольца около юпитерианской станции был обнаружен его труп.

Расследование совершенно неожиданно установило, что смерть Гравова наступила до того, как был отправлен наблюдатель на Гридос…

И вот после трех месяцев утомительного полета Кленов тоже очутился на Гридосе, не слишком, впрочем, надеясь найти здесь следы таинственного двойника Гравова…

Кленов здорово устал от перелета. Смена обстановки, климата, гравитации — все это действовало на человека не лучшим образом. И перед завтрашней встречей с председателем совета Гридоса следовало хорошо отдохнуть.

Прошли третьи сутки с тех пор, как Роман Гравов, человек, ради которого специальный уполномоченный УВИВБа предпринял столь дальнее путешествие, сбежал с рудника на острове Мортан.

Он имел на этот побег полное моральное право, поскольку в его вербовочном контракте о руднике на Мортане не было сказано ни слова. Очевидно, местные власти на Гридосе каким-то образом узнали о его связи с УВИВБом. Как бы там ни было, он бежал — и бежал не слишком удачно.

Запутавшись в бесконечных переходах рудника, в конце концов он выбрался к какому-то тайному причалу для небольших судов.

Оборудование, которое он здесь обнаружил, говорило о том, что причалом время от времени пользовались, и ему не осталось ничего другого, как ждать прибытия очередного судна.

Самым неприятным в его положении была полная неопределенность ситуации. Он не знал, когда появится здесь судно и появится ли оно вообще. Если бы мог вернуться, давно бы уже это сделал. Но единственный путь обратно на рудник вел через подземный глубоководный грот, и он знал, что без специального водолазного снаряжения не хватит сил еще раз пронырнуть под скалой, закрывавшей выход из грота. Впереди же, за причалом, ворочалась живая дышащая масса ядовитой воды. С каждым приливом она поднималась на метр и через шесть часов вновь опускалась до прежней отметки. Иногда по подземной лагуне проходили странные кольцевые волны, возникало и гасло свечение каких-то микроорганизмов, способных жить в этом растворе фтористого водорода с солидной примесью цианидов. Он знал, что даже кожный контакт с этой водой для человека смертельно опасен.

Приходилось признать, что он сам загнал себя в ловушку, из которой не было выхода. Вода во фляге почти кончилась. Продукты тоже подходили к концу, и, если в течение двух ближайших дней ничего не изменится, все же придется, прежде чем он окончательно ослабеет от голода и жажды, предпринять попытку вернуться через грот. Возможно, она удастся, хотя шансов ничтожно мало.

Угнетающе действовало на юношу однообразие обстановки: неменяющееся освещение и почти полная тишина, нарушаемая лишь монотонными громкими шлепками крупных капель воды, сочившихся из какой-то трещины в потолке грота. Эти шлепки раздражали Романа больше всего. Дробясь и отражаясь вместе с эхом от сводов грота, они лезли в уши неустанно и методично. Ему начинало казаться, что стены грота становятся непрочными, что они слегка деформируются, постепенно и незаметно уменьшая его жизненное пространство.