Эдгар Берроуз - Лунная девушка [= Девушка с Луны] [The Moon Maid]

Кроме личных ванн в каждом жилище, есть еще устроенные на террасах публичные бани, в которых женщины, мужчины и дети моются вместе, и в моей памячти ожили воспоминания о древних римских банях, о которых повествует земная история.

Ванны Джемадаров, виденные мною позднее во вдорце Сагрота, были чудом красоты и комфорта. Когда туда входит император, его гости должны плавать и нырять, что, насколько я мог судить, было нечто вроде национального спорта лейсиан. Калкары употребляют гораздо меньше воды, в то время как Ва-га вообще пользуются ею только по необходимости.

Я последовал за Мох-гохом в ванну, и мне сначала показалось, что я замораживаюсь до смерти. Когда мы одевались, явился посланник от Ко-таха и пригласил нас к хозяину, чтобы мы сопутствовали ему во дворец Сагрота Джемадара.

Дворец императора стоял на чудесном месте на высочайшей террассе Лейси, гордо возвышаясь над огромным кратером. К нему вели сразу три улицы с низлежащих террасс — три великолепные лестницы, каждая из которых закрывалась огромными каменными воротами, которые можно было быстро опустить, украшенными изумительно вырезанными рисунками, с большого расстояния казавшиеся кружевами. Каждые ворота охранялись отрядом из пятидесяти воинов, их туники украшал императорский знак в большом круге на левой груди.

Церемония подьема на императорскую террасу производила впечатление. Огромные барабаны и трубы издали рев, когда мы ступили на ступеньки, поднимающиеся ко дворцу. Высокие сановники в самых роскошных одеждах спустились вниз, чтобы встретить нас, совершить формальную проверку верительных грамот Ко-таха и дать нам официальное разрешение на вход. Затем мы были проведены сквозь ворота через огромную террассу, прекрасно ухоженную и украшенную статуями, которые были изваяны изумительными художниками. Статуи размером с человеческий рост и героические фигуры отдельных лиц или композиции представляли частью ичсторические, частью легендарные фигуры и предания о недавнем прошлом. Здесь были статуи всех правителей Лейси, включая и Сагрота — нынешнего Джемадара.

Затем нас отвели в банкетный зал, где угостили едой, согласно древнему дворцовому церемониалу, хотя здесь было почти что нечего есть, и гости ели чисто символически. Эта церемония заняла несколько минут земного времени. После этого нас провели через многочисленные проходы в тронный зал Джемадара — помещение огромной красоты и удивительных размеров. Его украшения и линии были просты, что только подчеркивало подлинное величие и великолепие. На возвышении в дальнем конце зала стояло три трона. Центральный был занят человеком, в котором я сразу узнал Сагрота. Оба других занимали женщины.

Ко-тах выступил вперед, кланяясь своему повелителю, и, обменявшись несколькими словами с императором, Ко-тах вернулся и подвел меня к трону Сагрота.

Меня проинструктировали, что, согласно дворцовому этикету, я должен смотреть в пол, пока не буду представлен, и Сагрот не заговорит со мной. Только после этого я буду представлен Джемадав — императрице, тогда я смогу поднять на нее глаза, а затем, когда меня формально представят сидящей на третьем троне, я смогу посмотреть и на нее.

Сагрот вежливо заговорил со мной, и, подняв глаза, я увидел человека больших размеров и удивительной силы характера. Он был самым настоящим королем по виду, и его низкий, хорошо модулированный, хотя и властный голос подчеркивал его величие. Сагрот представил меня Джемадаве, которую я нашел существом таким же благопородным, как и ее венценосный супруг. Она была женщиной среднего возраста, до сих пор сохранившей удивительную красоту. Было сразу понятно, что она является матерью Нах-и-лах.

Снова я опустил глаза и Сагрот представил меня сидевшей на третьем троне.

— Джу-лан Джавадар, — поторил он формальные слова представления, — подними свои глаза на дочь Лейси, Нах-и-лах Ноновар.

Когда мои глаза, наполненные изумлением и недоверием, остановились на лице Нах-и-лах, я почти потерял сознание от радости и счастья, которые ощутил, увидев ее снова и зная, что она в безопасности вернулась к родным в свой город. Но, когда наши глаза встретились, вместо подобных чувств я увидел в ответ ее холодный взгляд, в котором сквозило презрение, словно она ударила меня по лицу.

Во взгляде Нах-и-лах не было ни тени узнавания. Она холодно кивнула, подтверждая представление, и затем устремила свой взгляд поверх моей головы по направлению к противоположному концу тронного зала. Моя гордость была затронута, и я был зол. Однако я не позволил ей увидеть, насколько я обижен. Я всегда гордился своим умением контролировать эмоции и повернулся к Сагроту. Но ведь я оказал его дочери Ноновар некоторые услуги и имел право на благодарность. Если Джемадар и заметил нечто необычное в поведении Нах-и-лах или моих, он не показал этого. Он снова вежливо заговорил со мной и затем отпустил меня, заметив, что мы должны встретиться позднее.