Эдгар Берроуз - Лунные люди [= Люди с Луны] [The Moon Men]

Некоторые умирали естественной смертью, а некоторые пропадали на шахтах или шли к мяснику; но самой главной причиной нашего упадка было слишком малое количество детей, идущих на смену старшим — тем, которые умерли. Вот причина, да еще страх столкнуться с предательством. Мы вымирали, в этом не было никакого сомнения, и вместе с нами вымирала религия. Вот что лунная теория наделал с нашим миром; но этого как раз и следовало ожидать. Умные мужчины и женщины поняли это почти сразу, как только лунная теория высунула свою голову над поверхностью — слепая вера в то, что все женщины являются общественной собственностью всех мужчин и не смеют даже надеяться на уважение или что-нибудь другое, кроме страха, — и прокляли все религии древнейших времен, как сделали калкары. Впрочем, следовало ожидать, что те так и сделают — они открыто и свободно разрушили все церкви.

Мы с Хуаной выходили из леса, когда заметили человека, осторожно крадущегося в тени деревьев перед нами. Он, казалось, преследовал кого-то, и мгновенно в моих мыслях возникло подозрение — шпион.

В тот момент, когда он свернул, идя по дороге, и исчез из нашего поля зрения, мы побежали вперед изо всех сил, чтобы взглянуть на него поближе, и были вознаграждены. Мы увидели его и узнали. И мы увидели, кого он преследовал. Питер Йохансен, одна рука которого была на перевязи, крался за Самуэльсом.

Я знал, что если Питеру дать возможность проследить за Самуэльсом до дома, то он обнаружит сложный путь, по которому идет старик и мгновенно, даже если он ничего не подозревал раньше, сообразит, что Моисей был в каком-то месте, о котором не должны знать власти. Это вызовет подозрение по отношению к старому Самуэльсу, а подозрение обычно кончается наказанием тем или иным образом. Как долго Питер следил за стариком, мы не знали, но были уверены, что это началось слишком близко от церкви, и может навлечь беду.

В моей голове возник план, как сбить Питера со следа. Я быстро обдумал все детали и мгновенно принялся проводить в жизнь свой замысел. Я знал путь, которым шел старик от церкви, и что сейчас он сделает большой крюк, который снова приведет его к реке в четверти мили ниже. Мы с Хуаной могли направиться прямо в эту точку и достигнуть ее гораздо раньше Самуэльса. Так мы и поступили.

Полчаса спустя мы добрались до точки, в которой он должен был пересекать реке. Услышав, как он приближается, мы спрятались в кустах. Он появился, видимо, не подозревая, что за ним следует еще некто, а через мгновение появился Питер, который остановился на краю леса. Тогда мы с Хуаной вышли из укрытия и окликнули Самуэльса.

— Ты не видел никого из них? — спросил я достаточно громко, чтобы наверняка быть услышанным Питером, и прежде, чем Самуэльс успел что-либо ответить, добавил: — Мы обыскали у реки все и не видели ни малейшего признака козы… Я не верю, что они забрались так далеко; но если это и произошло, то Адские собаки загрызут их после заката. Пошли, теперь мы можем вернуться домой и считать наши поиски плохо сделанной работой.

Я говорил так много и так быстро, что Самуэльс понял, что у меня есть для этого веские основания; поэтому он успокоился и сказал, что не видел никаких коз. Мы с Хуаной глазами показывали ему, что знаем о присутствии Питера, хотя я не мог удержаться и краем глаза следил, как тот прячется за деревом.

Затем мы втроем продолжили путь домой самым коротким путем, и по пути я шепотом поведал Самуэльсу, что мы видели. Старик вздохнул с облегчением, он подумал, как и я, что мое представление наверняка обмануло Йохансена — разве что тот следил за Самуэльсом дольше, чем мы думали. Мы даже побледнели, представив последствия такой возможности. Нам не хотелось, чтобы Питер заподозрил, что мы знаем о нашем преследователе, и ни разу не оглянулись, даже Хуана, что было удивительно для женщины; поэтому мы не видели его, хотя и чувствовали, что он следит за нами.

С величайшими предосторожностями все заинтересованные лица были предупреждены, что Йохансен следовал за Самуэльсом почти от самой церкви; но так как власти не обращали на Моисея никакого внимания, мы решили, что Питер наткнулся на старика случайно.

В следующее после церковного собрания воскресенье, мы сидели во дворе Джима под одним из деревьев, покрытого молодыми листочками, закрывающими нас от солнца. Мы говорили о домашних делах — начинающемся севе, новорожденных свинках Молли. Мир казался необыкновенно спокойным. Власти, казалось, не преследовали нас. Отдых в две недели нам казался райским блаженством. Мы были уже твердо уверены, что Питер Йохансен ничего не нашел, и наши сердца бились спокойнее, чем какое-то время тому назад.